Список лекций Новейшая история Русской Православной Церкви (1917-2000)
Поместный собор 1917-1918 годов. Начало раскольнических соблазнов внутри Русской Православной Церкви.
- Предшественники большевиков. Антиклерикальное законодательство правительства Комба – Франция 1905 год. Попытка насильственного разрыва тела Церкви на клир и мирян. Ещё раз о церковной политике большевиков.
- Записка 87 членов собора, поданная собору: “о церковном большевизме”.
- Реакция собора. Постановление собора о борьбе с церковными нестроениями.
- Заключение.
Большевики, когда объявляли гонения против Церкви, имели предшественников. И эти предшественники, давшие, так сказать, им некоторые книги в руки, было французское антиклирикальное законодательство 1905 года (правительство Комба).
Что большевики позаимствовали? Чтό характерно — это то, чть французы естественно применили к церкви католической, то большевики, довольно бездумно, применили к Церкви православной. А именно.
Для католической Франции – что такое церковь? Церковь – это клир, то есть духовенство: епископы, священники, дьяконат (там не многочисленный), а также члены орденов, то есть церковнослужители.
Члены орденов это – монахи, полу-монахи, так как в католичестве существует цезура, то есть полу-монашеский постриг, и тайные монахи, носящие мирское платье.
Все остальные крещеные католики, по учению католической церкви, — это даже не церковь в собственном смысле слова, а скорее область приложения церкви. Или, точнее говоря, именно в католической церкви существует непроходимая грань между паствой и пасомыми. Верующие католики – как бы практикующие христиане.
Для Православия – это не характерно; и если такое разделение употребляется, то именно под католическим влиянием, то есть оно не правомерно.
Точно так же к вопросу о Церкви подошли и большевики. Большевики сразу же провели не проходимую грань для себя между всем тем, что Сергий позднее назовёт “церковным обществом”. “Церковное общество” – это все православные, находящиеся в России.
Но большевики внутренне провели следующую демаркационную линию, а именно: или это “церковники” (сюда же относятся и активные миряне), или же это – церковно-пассивная масса с “не изжитыми религиозными предрассудками”.
Под церковно-пассивной массой пока подразумевались рабочие и крестьяне, потому что дворянство, купечество и так далее – это, так называемые, бывшие люди, они же лишенцы.
Оглядываясь на почти столетие назад, мы должны сказать, что большевики имели основание для такого определения и кое-что они определили правильно.
В свидетели можно взять человека, совершенно не заподозренного в большевизме, архиепископа Иоанна Шаховского.
В Германии при фашистах Иоанн Шаховской был благочинным германских приходов, подчинённых митрополиту Евлогию (Константинопольский патриархат). Архимандрит Иоанн имел общение с отцом Александром Шафрановским – настоятелем прихода в Данциге. Отец Александр Шафрановский рассказал ему о событиях Первой мировой войны.
После нашего неудачного наступления в Пруссии, где была разбита гвардия, в Германии оказалось много тысяч русских пленных и отец Александр осуществлял пастырское окормление русских военнопленных. Лагеря для военнопленных тогда в Германии были ещё обыкновенные и религиозное попечение по своей вере для военнопленных было предусмотрено[1].
Отец Александр свидетельствует, что в первые годы Первой мировой войны, то есть с 1914 по 1916 годы, не было ни одного случая отказа военнопленного солдата или офицера от исповеди и причастия.
Но, когда до военнопленных дошли сведения, что в России произошла революция и, так сказать, обязательное православие упразднено, то 90% военнопленных вообще отказались от исповеди, от причастия, от церковных таинств – можно сказать, что перестали быть “практикующими христианами”. Осталось только 10%, но из этих 10% только 1/10, то есть 1% от общего числа военнопленных, были преданными, настоящими, горячими сынами Церкви.
Таким образом, 99% людей (солдатская масса) – это и есть церковно-пассивные люди с не изжитыми предрассудками, и этот процент соответствовал всей России, так как в армию призывали со всей России.
Политика большевиков строилась так. Духовенство очень скоро объявят лишенцами, отжившим элементом, обречённым на быстрое (расстрел) или медленное умирание. Поэтому в 1921 году треть духовенства снимет сан и перейдёт просто в мирское состояние – образуется новая социальная группа “бывшее духовенство”.
[У Булгакова в “Театральном романе”, описан контингент, который проходит через администрацию Художественного театра в надежде попасть в театр. В этот контингент входят все: воры, проститутки, кинематографисты, коммунисты, бывшие священнослужители и так далее].
Треть духовенства сняла сан, так как не захотела исповедничества.
Большевики хорошо понимали, что нельзя же объявить лишенцами всех крещеных православных крестьян. И выхода было предусмотрено два.
- Натравить мирян на духовенство.
Убийство митрополита Владимира было как раз в этом ключе решено, то есть об убийстве митрополита киевские большевики приказа не давали, но в частном порядке известные агенты натравили трёх красноармейцев при полном попустительстве братии Киево-Печерской Лавры.
Недаром, один из красноармейцев[2] сказал: попили вы нашей кровушки, теперь ваш черёд. Хотя митрополит Владимир был пастырем рабочих.
В ходе поместного собора стало ясно, что это не удалось. Громадный авторитет патриарха Тихона сразу показал пристальному взгляду вождей, что не получится легко разделить пастырей и пасомых.
Тогда остается —
- В самом духовенстве произвести брешь и стравить их друг с другом.
Хотя большевики об этом не думали вовсе, но ещё император Константин V Копроним внёс в этом смысле самую интересную парадигму, то есть, поддерживая одну часть духовенства (белое духовенство), правительство ополчается на монашествующих (на чёрное духовенство). Поэтому, по приказу императора закрываются и оскверняются монастыри; православных, почитающих мощи, обзывают “костепоклонниками”, а иконопочитателей – “древопоклонниками”.
Поэтому в действиях большевиков видно что-то знакомое и если теперь в этом новом ключе прочесть послание патриарха Тихона, то можно увидеть, что это – призыв к мирянам.
“Объединяйтесь вокруг своих пастырей, образуйте братства мирян, союзы мирян и стойте за веру, за Церковь даже до крови. И мы призываем на вас наше предстоятельское благословение”. (Послание патриарха от 19 января 1918 года).
Объединение хорошо, но при условии консолидации Церкви и, прежде всего, клира – духовенства, а если ее нет?[3]
Церковный большевизм.
На 2-й сессии заседаний собора собору была подана записка, так называемых, 87-ми, в которой упомянуто, что в отношении гонителей святейший отец наш патриарх уже высказался, и призвал мирян составлять мирские союзы и братства.
И в записке 87-ми сказано ещё — “всё, что требовалось сказать врагам Церкви и преподать архипастырям и пастырям для указания образа действий в отношении мирян, совершающих непростительные насилия и кощунства”.
Ещё совсем недавно большевиков называли сатанистами и жидомасонами, а тут в записке уже миряне, то есть православные люди и для них-то и сказано.
Записка продолжается так:
“Но к великому горю и позору нашему, многое не могло быть совершено мирянами под влиянием революционного угара, если бы в Церкви среди пастырей и священнослужителей не произошло раскола, не появилась бы пагубная измена ради личных выгод и материального интереса. Это – измена Матери Церкви, ее священным канонам и заветам” и так далее.
Раскол начинается тогда, когда церковно-практикующая группа вменяет ни во что суд высшей церковной власти. В данном случае о расколе говорить нельзя, но об измене говорить можно и нужно.
В записке попытались дать оценку деятельности всего церковного общества и оживление церковной жизни при Временном правительстве и, в связи с этим, упоминался обер-прокурор Львов и далее сказано так:
“После апрельских епархиальных съездов были избраны революционные епархиальные советы, которые до сих пор не распущены. За год своей деятельности эти советы повергли некоторые епархии в церковную анархию”.
Именно на апрельских епархиальных съездах: Московский съезд избрал на кафедру Московской митрополии мало известного архиепископа Литовского Тихона, будущего патриарха; Петроградский епархиальный съезд избрал Вениамина Казанского; Владимирский – Сергия Страгородского; Тверской – Арсения Смоленца и так далее. Только по поводу удаления Серафима Чичагова можно было спорить, а двух епископов удалила обер-прокурорская власть, опираясь на “Духовный регламент”, Алексия Дородницына удалила паства.
Вообще порядок избрания епископа в течение истории Церкви сильно менялся. Во II-м, в III-м, в IV-м веках – епископы избираются епархиальным собранием и собранием же удаляются. На VI-м Вселенском Соборе было утверждено церковное законодательство и введено понятие – “канонической вины” и поэтому, после этого можно было уже удалять не неугодных, а виновных, а каноническую вину нужно ещё доказать.
Поэтому над Питиримом (Окновым) можно было произвести и церковно-канонический суд и даже расстричь, но Макария Невского, ныне прославленного, нельзя было обвинить ни в каких канонических прегрешениях. И недаром, к нему, уже разбитому параличом и лишенному языка, приезжал Тихон, чтобы напоследок примириться с ним.
Алексия Дородницына, вместо которого был поставлен Сергий Страгородский, позднее будут судить несколько раз. Во всяком случае, упоминание насчёт апрельских событий в записке, грешит некоей односторонностью.
Записка 87-ми продолжает.
“Удаление епископов совершается мирской властью в большинстве случаев по настойчивой просьбе пастырей, дьяконов и псаломщиков, просивших содействия у Советов крестьянских и солдатских депутатов.
Аресты епископов и захваты архиерейских домов происходили иногда при предательстве и деятельном участии клириков. Дьяконы и псаломщики по всей России образовали отдельные союзы от пастырей[4] для борьбы против духовной власти и преследования не угодных им пастырей.
Все, насильно удалённые с приходов, священники жаловались на происки, клевету и предательство дьяконов, обращавшихся с жалобой на священников своих в исполнительные комитеты[5] и требовавших от них защиты себе или возбуждавших буйных прихожан против настоятелей храмов, иногда прослуживших достойно до 30-ти и более лет на приходе.
Народ сбит с толку, обманут не только большевиками и мирянами[6], но и церковными изменниками, не менее ужасными, ибо большевизм сильно захватил немалое число священнослужителей.
В монастырях, как в мужских, так и в женских тоже не благополучно. Монашествующие свергали настоятелей и игуменов, помогали красногвардейцам и комиссарам отбирать запасы продовольствия[7], доносили в комитеты об имеющемся в обители провианте, сокрытых начальниками церковных вещах и даже о запасах муки для просфор[8].
В женских обителях требовали раздела монастырской земли между насельницами и образования комитетов для управления, о чём ходатайствовали и перед комиссарами.
Доныне младшие клирики часто обращаются в комиссариаты по своим денежным расчётам с пастырями и последние вызываются на революционный суд, где подвергаются допросам, не законным решениям раздела доходов, насмешкам и позору.
Комиссары и комитеты прямо заявляют, что они предпринимают всё это по настоянию самих епархиальных советов и священнослужителей.
Из этого следует, что священному собору надлежит сейчас до своего роспуска высказаться по поводу существующего большевизма в Церкви и постановить о немедленном роспуске временных епархиальных советов, избранных апрельскими съездами.
Если священный собор, который должен был начать с этого, не выскажется по всей справедливости и строгости о церковном большевизме и не поддержит своим постановлением архипастырей, власть которых подорвана революцией, лишившей их и на местах самоотверженных помощников, то все указания и действия против разрушителей Церкви, окажутся без применения и церковная анархия укрепится делами”.
Таким образом, 87 членов собора не просто представляют суждению собора своё мнение, а диктуют своё мнение и диктуют собору, как ему поступить.
Даже патриарх Тихон своё послание от 19 января сразу положил на суждение собора, то есть смиренно попросил собор высказаться: принять или отвергнуть.
Ясно, что 87 членов собора выкрикивают, так сказать, свою волю и навязывают её 500-м остальным членам собора.
Уже было постановление собора (деяние 73 от 30 января/18 февраля 1918 года) “О роспуске духовных консисторий”, но нигде ни словом не сказано о роспуске избранных в апреле 1917 года епархиальных советов. Видимо, предполагалось действовать в духе церковной икономии, то есть кто-то сложил бы с себя полномочия, его бы заменили – именно так практиковалось и на соборе. Пока шел собор, то кто-то умер, а кто-то и сложил свои полномочия, например, Александр Иванович Гучков, генерал Свечин, который отправился в армию, но не в белую армию.
Таким образом, выступление 87-ми с полным правом можно назвать эксцессом на соборе. Аскетическая мудрость нас учит: всё, что через меру, всё – от беса.
Собор in corpure, в теле своём сохранил благое спокойствие.
В этой записке нет ни одной канонической ссылки. Ссылки могли бы быть, так как 11-е правило Антиохийского собора воспрещает кому бы то ни было из клира обращаться к гражданской власти, в том числе, и к высшей гражданской власти, без благословения и прямого поручения своего предстоятеля.
По-настоящему дело с гражданской властью имеет предстоятель Церкви с согласия епископов и, в том числе, в первую очередь, епископа данной области.
Тот клирик, который обращается к высшей гражданской власти, должен иметь скреплённую патриаршей или предстоятельской подписью, грамоту (или митрополита области) о том, что он действует по полномочию, как полномочный представитель предстоятеля поместной Церкви.
11-е правило Антиохийского собора (середина IV-го века).
“Аще который епископ или пресвитер, или вообще кто-либо из клира без соизволения грамот от епископа области и, наипаче, от епископа митрополии, дерзнет оттыти к царю, таковый да будет отрешен и лишен не только общения, но и достоинства, которое имел[9], яко дерзнувший, вопреки правилам Церкви, стужати слуху боголюбезнейшего царя нашего. Аще же необходимая нужда заставит кого пойти к царю, таковый творит сие с рассмотрением и с соизволением епископа митрополии и прочих тоя области епископов и да напутствуется грамотами от них”. (VI-й Вселенский Собор утвердит все правила поместных соборов как канонические для всей Церкви и эти правила остаются в силе до сих пор).
Таким образом, канонические прещения предполагают немедленное извержение из сана; и в церковном законодательстве есть ещё понятие ковы – это все виды интриг (“ковы ковать”).
Поэтому существует 18-е правило IV-го Вселенского Собора, где сказано, что даже в миру, в государстве запрещено составлять скопище, то есть заговоры; “кольми паче, дьлжно возбраняти в Церкви Божией, дабы сего не было. Аще убо некие из клира или монашествующие окажутся обязующими друг друга клятвою или строящие ковы епископам либо своим сопричетникам, совсем да будут низвержены со своей степени”.
И 34-е правило VI-го Вселенского Собора.
“Понеже священное правило ясно возвещает и сие, много же паче надлежит воспретити да не бывает сие в Церкви Божией; то и мы тщимся соблюдать, да аще некие клирики или монахи усмотрены будут вступающими в соумышления или в скопища или строящие ковы епископам или соклирикам, совсем да извергаются со своей степени”.
Впоследствии соборные постановления, хотя и без ссылок на канонические правила, будут решены в духе именно этих канонических правил. Пройдет много времени, пока собор, не торопясь, вперемежку с другими делами, займётся этой запиской 87-ми, то есть паники записка на соборе не вызвала.
В Церкви, конечно, возможна критика. Например, борьба “студийцев” в иконоборческий период со святителем Никифором Константинопольским. Поместный собор Константинопольской Церкви под председательством Никифора в 809 году осудил монахов и клириков Студийского монастыря, которые обвиняют своего епископа в не правых действиях, помимо вероисповедных.
Каноны предусматривают немедленное отделение от епископа, если он начинает проповедовать заведомую ересь, уже осуждённую Вселенским Собором или если вновь собранный собор, осуждает его за ересь. Во всех остальных случаях критика осуществляется только в частном порядке и только как братское увещание.
Записка 87-ми была написана в феврале, а была зачитана на соборе 20 марта. Митрополит Арсений, который обычно председательствовал на соборе вместо патриарха Тихона, 21 марта/3 апреля объявляет заседание при закрытых дверях по заявлению 87-ми.
Выступает архимандрит Матфей Померанцев (один из 87-ми) и требует решительных мер и угрожает при этом закрытием собора, тем самым, проявляя маловерие, так как собор работал еще долго и успешно.
На соборе раздаются трезвые голоса о передаче этого вопроса в соответствующий отдел; паники – никакой; аврала – никакого; проектов было много, напоминает митрополит Арсений, и 150-я статья устава собора требует, чтобы все проекты шли в отдел.
Предложение: заявление 87-ми направить в отдел о церковном суде. Но тут же возражение, так как отдел о церковном суде не властен рассматривать прегрешения епископов. Сергий Страгородский подсказывает, что дела о епископах могут идти в отдел о Высшем церковном суде.
Решением собора, не торопясь, остановились на образовании специальной комиссии из 12-ти членов и под председательством епископа; кандидатов в комиссию подавали записками.
Название тоже изменили, так как речь уже идет не о церковном большевизме, а стали называть так: “Комиссия по мерам борьбы с нестроениями в церковной жизни”, что гораздо более подходяще.
Состав комиссии:
епископ Никандр Феноменов, человек до конца оставшийся верным и канонически послушным и канонически рассудительным.
Архимандрит Матфей Померанцев – зачинатель всего дела. Четыре протоиерея и среди них, протоиерей Рождественский – член Синода при Временном правительстве.
В комиссии отказался участвовать Кирилл Смирнов (позднее сам уйдет в оппозицию); отказался участвовать Платон Рождественский (позднее окажется в Америке).
Предварительное название комиссии из 12-ти человек – “Комиссия о мероприятиях к водворению порядков в церковной жизни” – ещё спокойней и ещё трезвей. Окончательное название – “Комиссия о прекращении нестроений в церковной жизни”.
Собор вырабатывает 10 пунктов для борьбы с нестроениями в церковной жизни.
Введение в постановление собора.
“Рассудив о некоторых епископах, клириках, монашествующих, мирянах, состоящих на службе Церкви[10] и мирянах-прихожанах, не покоряющихся и противящихся своей церковной власти и обращающихся при сём к враждебному Церкви гражданскому начальству за покровительством или содействием или судом и навлекающих через то на Церковь, ее служителей, чад, достояние многоразличные беды, священный собор сим объявляет, что означенных непокорников и противников церковных сей собор осуждает как богоотметников, восставших на христопреданный и свято соборными канонами узаконенный порядок жизни и управления Церкви Христовой”.
Пока работала комиссия, поступало много новой информации. Например, кроме отобрания домов у священников и изгнания их с приходов, поставляются и посвящаются новые священники — но ведь посвящаются архиереем. То есть, архиереи как бы на поводу у буйной паствы.
Начались действия ещё более ужасные. В одном селе крестьяне похитили из монастыря образ Озерянской Божией Матери и объявили его своей собственностью – декрет-то уже есть, что это всё – народное достояние.
В комиссию сообщили, что одни крестьяне выкопали из могилы труп особенно ненавистного им человека, сожгли его прах и развеяли пепел по ветру. Этот случай на заседании собора комментировал член собора Рубцов – это было сделано с трупом вице-губернатора Луженовского, который расстреливал народ в 1905 году, а тело его было похоронено около храма и оскорблённое чувство народа выявилось теперь.
То же самое было и в Петрограде, когда вырыли труп Распутина и сожгли.
Собор отмечает. В Киеве ещё весной братия Киево-Печерской Лавры говорила, что они не подчиняются власти нашего собора и решили митрополита Владимира части его доходов. Ужасно то, что у части иерархов появились раздоры.
На соборе упоминается Грузия, Владимир Путята и Алексей Дородницын и киевский собор (о самостийности).
Постановление собора для борьбы с нестроениями в церковной жизни.
- Епископ, противящийся высшей церковной власти и обращающийся при этом за содействием к власти гражданской, подлежит, впредь до церковного суда над ним, запрещению в священнослужении, а если по троекратном приглашении, он не явится лично на суд, то извергается из сана.
- Священнослужители, противящиеся своему епархиальному епископу и при этом обращающиеся за помощью к гражданской власти, подлежат, впредь до церковного суда над ними, запрещению в священнослужении, а в случае нераскаяния в выше изложенных деяниях, извергаются из сана.
- Священнослужители, состоящие на службе в противоцерковных учреждениях, а также, содействующие проведению декрета “О свободе совести”, подлежат запрещению в священнослужении, а в случае нераскаяния в этой деятельности извергаются из сана.
- Члены всех церковных учреждений, виновные в упомянутых в предыдущих пунктах преступлениях, немедленно увольняются из епархиальных собраний без права избрания, впредь до церковного суда над ними, и запрещаются в священнослужении.
Дьяконы, псаломщики – лишаются духовного звания. Монашествующие, виновные в бесчинствах против своего настоятеля: состоящие в священном сане, запрещаются в священнослужении, а при упорстве в преступлении, извергаются из сана; мантийные лишаются мантии, послушники и послушницы удаляются из обители, отлучаются от общения церковного, впредь до покаяния.
Братья или сестры монашеских обителей, которые обращаются к гражданской власти, – храмы такой обители закрываются для богослужения, монашествующие, кто в сане – лишаются сана, кто в мантии – лишаются мантии, послушники удаляются из монастыря.
Миряне, виновные в упомянутых преступлениях, подлежат отлучению от Церкви.
Сельские и приходские церкви.
Если приход допускает грубые насилия над членами приходского клира, то это влечёт за собой закрытие приходских храмов в селении и отозвание из них членов клира, впредь до раскаяния всего села или прихода в вышеозначенных преступлениях.
В этом вопросе возникло особое мнение Рубцова, что нужно иметь в виду, что нельзя же младенца лишать крещения и невинных людей лишать браковенчания. Поэтому прошла поправка Александра Дмитриевича Самарина.
“Если бесчинствует церковный совет или всё приходское собрание или, по крайней мере, значительная группа мирян, а остальные члены прихода не оказывают даже нравственного сопротивления (молча одобряют эти бесчинные действия), тогда приход закрывается, в остальных случаях приход продолжает действовать”.
Господь попустил начаться нестроениям в Церкви ещё во время действия собора как раз для того, чтобы уже было готовое соборное уложение против имеющей начаться церковной бури.
[1] При фашистах оно было запрещено.
[2] “Остроголовые” – в будёновке.
[3] Чтобы это понять, надо внимательно посмотреть иконоборческий период в истории Церкви.
[4] Низший клир образовал профсоюз.
[5] Исполкомы Советов народных депутатов.
[6] Опять же – “не сатанистами и жидомасонами”, а тоже православными, крещёными людьми.
[7] Ведь, повсюду искусственный голод, продразверстка. Монастыри-то ещё как бы по закону не подлежат изъятию, а эти уже показывают, – где запасы.
[8] Без просфор нельзя же службу служить.
[9] То есть отлучается временно от Церкви и извергается из сана.
[10] Будущие “церковники” для большевиков.