Новейшая история Русской Православной Церкви. Лекция №55

Список лекций Новейшая история Русской Православной Церкви (1917-2000)

Иные деяния поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года.

  1. Ещё раз о патриархе Пимене и его избрании. Соборность или демократия? Несколько слов об архиепископе Василии Кривошеине.
  2. Исторический экскурс: о соборах 1656 и 1667 годов. Экклезиологический анализ.
  3. Акт Московской Патриархии от 10(23) апреля 1929 года; формулировки митрополита Се́ргия Страгородского.
  4. Соборный акт 2 июня 1971 года; некоторые пояснения и замечания. Заключение.

Когда мы читаем произведения на русском языке, но написанных авторами из‑за границы, то можно поражаться некоему недоумию, что ли. Примерно как в антиутопии Замятина “Мы” – прижгли какой‑то центр и человек становится недоумком. Считается, что в истории Русской Православной Церкви все понимают и все судят кому не лень. Например, немец Герд Штриккер из Цолликона в Швейцарии заявил буквально следующее: “Пимен стал патриархом в 1971 году с подачи Совета по делам религий, благодаря своему мягкому, почти пугливому характеру”.

Как раз за Пимена из Совета по делам религий никто не ратовал, он, правда, не значился в списке недовольных или беспокойных. Кстати, такой список существовал и в синодальный период. Победоносцев фигурантов такого списка называл так – “архиереи, валяющие дурака”. Его собственное высказывание звучит так: “Где уж нам искать у них[1] высокой жизни; хоть бы с ума не сходил, да дурака не валял”.

В списке недовольных и беспокойных не значились и Никодим Ротов и Антоний Мельников. Пимен 7 лет сидел (на общем режиме); были и не сидевшие, тот же Никодим, Алекси́й (Ридигер) – ныне здравствующий патриарх. Что касается “мягкого” и “пугливого” характера, то, глядя просто на его фотографию, напрашивается другой эпитет – с таким лицом пугливых характеров не бывает.

В конце 80‑х годов появился один из первых православных фильмов Бориса Карпова “Надеющиеся на Тя, да не погибнем”. Среди прочих эпизодов, встреч, бесед приведён рассказ старенького батюшки о том, как он в далёких безлюдных краях набрёл на крохотный домик, двери которого были открыты. Зашел. Самые простые вещи, топится печь, у стены кровать, покрытая одеялом. Когда он поднял одеяло, то под ним оказался маленький жеребёнок. Изумлению гостя не было предела и он решил остаться в домике, чтобы дождаться необыкновенного хозяина.

Спустя какое‑то время вошел высокий молодой человек. Гость стал допытываться – почему под одеялом жеребёнок?

Так у него мамушку убили, – ответил хозяин.

Признавайся – ты не обычный человек, ты – монах!

Да, монах, — прозвучало в ответ.

Это был ссыльный монах, и фамилия его была Извеков (будущий патриарх Пимен).

Если уж и стал Пимен патриархом, то только с подачи Алекси́я I и по молитве Марии Маковкиной.

Чисто церковное соборное определение — высшая форма соборности, евангельское “Изволися Духу Святому и нам”. Кто же явил в РПЦ свидетельство об изволении Духа Святого?! Есть иной свидетель, нежели схимонахиня Мария Маковкина – преподобный Симеон Псково‑Печерский (местно-чтимый).

Пимен был наместником Псково‑Печерского монастыря с 1949 года по 1954 год, тогда он и получил предсказание старца Симеона – “Будешь 10 лет патриархом, да 10 лет будешь на покое”. Всего 20 лет. Так и получается, потому что к обязанностям Местоблюстителя Пимен приступил через 3 дня, то есть 20 апреля 1970 года, а скончался 3 мая 1990 года – ровно 20 лет.

Итак, избрание Пимена было благоугодно Господу, да и народ был всецело за Пимена. Другое дело, что не все об этом знали и избрание Пимена не было демократическим.

Но мы помним Господне слово: “Мои пути – не ваши пути” (Ис.55,8).

Владыка Василий Кривошеин очень много говорил насчёт того, что, если мы не будем использовать тайное голосование, то выборы наши не будут свободными. (Но имей немного мужества и предложи кого другого, если ты считаешь другого более подходящим).

У Василия Кривошеина были и другие крупные промахи экклезиологического характера. В 1947 году он был вынужден покинуть Афон из‑за осложнений, связанных с тем, что на Афоне и в Пантелеимоновом монастыре, в частности, начались гонения на монахов, русских по происхождению (украинцев не трогали); и только в 1979 году он смог опять посетить святую гору Афон. Примерно 20 лет назад вышла книга Софрония Сахарова “Старец Силуан”. Она к этому времени была уже переведена на новогреческий и другие европейские языки. На Афоне состоялся малый Афонский собор от разных обителей, чтобы предварительно решить вопрос о прославлении во святых Силуана Афонского. По этому вопросу попросили высказаться владыку Василия, как человека, проведшего более 20 лет на Афоне (с 1925 по 1947 год). И он сказал следующее: “Я, конечно, знал и почитал отца Силуана. Я тоже считаю его святым, но других обижать нельзя; были подвижники столь же высокие и даже выше его”.

Стыдно читать: от архиерея можно ожидать более ясного взгляда – Господь прославляет Своего угодника не потому что он выше других, тем более по нашему весьма несовершенному разумению; а прославляет тогда, когда именно их свидетельство полезно Церкви и именно в данное время и именно по Господнему всеблагому домостроительству.

На Афоне и в Константинополе дождались естественной смерти владыки Василия (1985 год) и в 1988 году Силуана Афонского прославили.

Так что демократические выборы не всегда приводят к Божьему благословению. Если бы демократически выбирали на Соборе 1917-1918 годов, то патриархом стал бы Антоний Храповицкий, а это было бы бедствие.

На собор 1971 года выносится вопрос о старообрядцах. Два наиболее влиятельных архиерея, и Пимен и Никодим, в данном случае были согласны. Очень возможно, что определяющее влияние оказала сравнительно недавняя, 1929 года (апрель), подготовительная работа Сергиева Синода[2]. Доклад на соборе по старообрядческому вопросу делал митрополит Никодим, как более речистый и более учёный.

Основные моменты доклада:

Митрополит Никодим выявил исторический нонсенс: старообрядцам приписывали такое богословское содержание двоеперстия, которого они никогда, нигде не выражали. В отличие от трёх перстов, которыми новообрядцы совершают крестное знамение, старообрядческое крестное знамение – двуперстное. Неодинаковость расположения большого пальца, безымянного и мизинца в старообрядческом крестном знамении позволила обвинять их в тайном арианстве – неравенство Отца, Сына и Святого Духа. В то же время два перста, указательный и средний, свидетельствуют де о несториарнстве – о двух субъектах: отдельно о Христе – Сыне Марии и отдельно о Логосе – Сыне Божием.

Никодим поднимает все материалы обоих соборов 1656 и 1667 годов и там находит: “Иже имать творити сие неприятное Церкви, еже соединят два малые перста с великим пальцем, в них же – неравенство Святые Троицы извещается, и два великосредняя простерта суща, в них же заключает два Сына и два состава, по Несториеве ереси, или инако изображати крест: сего имамы последующие святых отец седми Вселенских Соборов и в прочих Поместных правилом и Святыя Восточныя Церкве четырём Вселенским патриархом всячески отлучена от Церкви…”

То есть, старообрядцы были анафематствованы как еретики, учитывая, что им приписывали то, чего они никогда не утверждали и не говорили. Получается ложное, фактически мошенническое, обвинение.

Другое. “Всем убо явлено есть, яко исповедаша во Святей Троицы неравенство, яко ариане, и несториане, и духоборцы, и аполлинариане и прочие проклятые еретицы”.

“До этого толкования” – говорит Никодим, — “обряда двуперстия, употреблявшегося когда‑то у греков и русских[3] и поныне остающегося у старообрядцев православным обрядом, резонно можно заметить, говоря словами приведённого текста, что не “всем убо явлено есть”, где, когда и кто из старообрядцев соединял с двуперстием столько “ересей”. Им приписывали это, их обвиняли в этом, но они никогда не могли исповедовать этого”.

Обвинения были с обеих сторон. Например, Аввакум Петрович последователей Никона укорял гласно и обличал за отрицание Приснодевства Божией Матери, то есть, наличие у Божией Матери последующих детей от Иосифа. Хотя из Предания хорошо известно, что дети Иосифа все были старше Христа. Иных свидетельств о таковом отрицании, кроме обличительных писем протопопа Аввакума, и то без указания на конкретное лицо, у нас нет. Именно поэтому мы не рассматриваем этого обвинения, кроме как в контексте истории полемики внутри истории старообрядческой смуты.

В докладе Никодима было подчёркнуто, что существуют разные вопросы. С одной стороны, — приписывание противникам тех преступлений, в которых они не были виноваты; с другой стороны, — это приписывание и привело к клятвам и анафемам на старые обряды. Эти клятвы и анафемы были признаны не основательными.

Другое дело – клятва и анафема была признана справедливой и законной в отношении лиц, виновных во враждебных действиях против Церкви. Например, у протопопа Аввакума в отношении противников, даже мягких вроде Ртищева Фёдора Михайловича, самое мягкое порицание было “шиш антихристов”. Но эта анафема — в духе Константинопольского собора 809 года при патриархе Никифоре. Собор 809 года анафематствовал обвинителей предстоятеля во всех грехах или просчётах, кроме вопроса веры. Таким образом, в 809 году, хотя и безымянно, был анафематствован Феодор Студит и его соратники.

Доклад Никодима был принят на соборе и одобрен. Когда Никодим рассматривает историю вопроса, как исторически развивалось это дело старообрядчества, то он обращает внимание на следующие моменты: во‑первых, факт единоверия. Единоверие употребляется в Русской Православной Церкви с начала XIX‑го века или с конца XVIII‑го с подачи митрополита Московского Платона (Левишина). То есть, фактически все старые обряды были узаконены, а клятвы остались сами по себе. Чтобы как‑то смягчить этот нонсенс, а может быть, даже и снять, Филарет Московский предлагает следующую лазейку. А именно, поскольку двоеперстие и другие православные обряды (сугубые Аллилуйя и т.д.) были утверждены на Стоглавом соборе 1551 года, а положения Стоглавого собора на Большом Московском соборе 1667 года не были одобрены, но не были и прокляты, как писал Филарет (в 1855 год): “На сии обряды собором 1667 года проклятье не положено. Посему, по снисхождению, благословляю их употребление”.

Таким образом, хотя обряды и анафематствованы, но так как Стоглавый собор на обвинении не фигурировал, то будем говорить, что будем придерживаться положений Стоглавого собора, который нигде не объявлен разбойничьим. Но такое положение, конечно, весьма слабо. Но этим разъяснением подводился некий базис под, уже существующий, факт единоверия.

В 1882 году вышла новая фундаментальная работа Тертия Филипова, мирянина, государственного контролёра, где, в частности, было указано, что клятвы 1667 года не касались лиц, употреблявших старые обряды до соборного решения. То есть, не были анафематствованы ни Се́ргий Радонежский, ни Киево‑Печерские подвижники, ни преподобные северной Фиваиды, а они все крестились двумя перстами.

На предсоборном присутствии 3 мая 1906 года перед собором[4] было постановлено: “Ходатайствовать перед будущим собором о совершенной отмене клятв, как положенных по недоброму разумению, а прежние порицательные выражения совершенно отменить и вменить яко не бывшие”.

На соборе 1917-1918 годов вопроса о старых обрядах поднято не было. Был единоверческий отдел, председателем которого был Антоний Храповицкий, но работа этого отдела практически не велась.

В 1929 году на Сергиевом Синоде было вынесено предварительное определение и дано православное толкование двоеперстия. В частности, сказано было так: “Книги, напечатанные при первых пяти патриархах[5] до Никона, — православны. Свято хранимые многими православными, единоверными и старообрядцами, церковные обряды по их внутреннему знаменованию и в общении со Святой Церковью признаём спасительными.

Двоеперстие, слагаемое во образ Пресвятой Троицы и двух естеств Господе нашем Иисусе Христе, обрядом в Церкви прежнего времени несомненно употреблявшемся. Порицательные выражения, так или иначе относящиеся до старых обрядов, в особенности до двуперстия, где бы оные ни встречались и кем бы ни изрекались,[6] отвергаем и яко не бывшие вменяем. Клятвенные запреты, изреченные Антиохийским патриархом Макарием и вслед за ним подтверждённые Сербским митрополитом Гавриилом, Никейским митрополитом Григорием и Молдавским Гедеоном в феврале 1656 года, пастырями Российской Церкви на соборе 23 апреля 1656 года, а равно и клятвенные определения собора 1666-1667 годов, как послужившие камнем преткновения для многих ревнителей благочестия и поведшие к расколу нашей Святой Церкви, мы, руководствуясь примером самого же собора 1666-1667 годов, отменившего клятвенные постановления собора Стоглавого,[7] по данной нам от Всесвятого и Животворящего Духа вязать и решить, разрушаем и уничтожаем и яко не бывшие вменяем”. (Деяние архипастырей Святой Церкви в СССР, возглавляемой святой Патриархией (председатель Синода Се́ргий) от 10/23 апреля 1929 года, Москва).

Синод из 12 епископов не может отменить постановления поместного собора всей Русской Православной Церкви, в котором участвовали и представители православного мира.

Хотя в докладе Никодима фигурируют такие выражения, что “ради мира и пользы Церкви следует анафематствования и клятвы 1666-1667 годов отменить”, но у Никодима на том же соборе “ради мира и пользы Церкви” предлагалось участие, например, в экуменическом движении, “ради мира и пользы Церкви” – intercommunion, то есть общение с католиками в Таинствах. То есть, всё это – какая‑то половинчатость и недостаточность.

Перед соборным определением (по старообрядцам) 2 июня 1971 года существовали некие подходы, но все они являются неудовлетворительными: у Филарета Московского формулировка “по снисхождению Синода”; по формулировке Никодима — “ради мира и пользы Церкви”.

Собор произнесёт своё слово и слово торжественное, слово — действительно, как архангелова труба. На соборе 1971 года присутствовало большое количество представителей православных поместных церквей; фактически – весь православный мир, то есть Константинопольский Патриархат, Александрийский Патриархат в лице Блаженнейшего папы и патриарха Александрийского Николая VI, Антиохийский Патриархат, Иерусалимский Патриархат, Грузинская Православная Церковь в лице своего предстоятеля Ефрема II, Сербский Патриархат, Румынский Патриархат в лице своего предстоятеля Блаженнейшего Юстиниана, патриарха всея Румынии, Болгарский Патриархат в лице своего предстоятеля Высокопреосвященнейшего Максима, Кипрская Православная Церковь в лице своего предстоятеля, Элладская Православная Церковь, Польская Православная Церковь в лице своего предстоятеля, Чехословатская Православная Церковь в лице своего предстоятеля, Православная Церковь Америки и Синайская архиепископия. Таким образом, все 15 автокефальных православных церквей своими полномочными представителями были представлены на соборе РПЦ 1971 года, хотя на соборе присутствовали в качестве гостей.

Деяние поместного собора 1971 года от 2 июня.

“Мы, составляющие поместный собор Русской Православной Церкви, равносильный по своему достоинству и значению Московскому собору 1656 года и Большому Московскому собору 1667 года, рассмотрев вопрос о наложенных этими соборами клятвах с богословской, литургической, канонической и исторической сторон торжественно во славу Всесвятого Имени Господа нашего Иисуса Христа определяем:

  1. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23/10 апреля 1929 года о признании старых русских обрядов спасительными, как и новые, и равночестными им.
  2. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23/10 апреля 1929 года об отвержении и вменении яко не бывших порицательных выражений, относящихся к старым обрядам и, в особенности к двуперстию, где бы они ни встречались и кем бы ни изрекались.
  3. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23/10 апреля 1929 года об упразднении клятв Московского собора 1656 года и Большого Московского собора 1667 года, наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православно верующих христиан и считать эти клятвы яко не бывшие.

Освящённый поместный собор Русской Православной Церкви любовью объемлет всех, свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Церкви (единоверцев), так и именующих себя старообрядцами, но свято исповедующих спасительную Православную веру.

Освящённый поместный собор Русской Православной Церкви свидетельствует, что спасительному значению обрядов не противоречит многообразие их внешнего выражения, которое всегда было присуще древней неразделённой Христовой Церкви и которое не являлась в ней камнем преткновения и источником разделения”.

Многообразие церковных уставов было всегда – в Иерусалиме, в Константинополе, на Западе. Собор впервые, наконец, выразил – “ не являлось в ней камнем преткновения и источником разделения”. Этим пунктом соборного определения было отвергнуто так называемое “обрядоверие”.

Далее.

“Всесвятая и Живоначальная Троица: Отец, Сын и Святой Дух — да утвердит православное единомыслие употребляющих равноспасительные новые и старые обряды и да пребывает среди нас любовь Христа Господа, Который умер за всех нас, дабы мы примирились с Богом и, примирившись, спаслись (Рим.5; 8,10)”.

Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были ещё грешниками, ибо, если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертью Сына Его, то тем более, примирившись, спасёмся жизнью Его. “Да приведёт Господь расстающиеся паки воедино и в любви друг о другу, да исповедуем, славим едиными усты и единым сердцем Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную.

Троице-Сергиева Лавра, 2 июня 1971 года от Р.Х”.

Собор торжественно провозглашает во исповедание всецерковное о равночестности и равноспасительности старых и новых церковных обрядов и свидетельствует это во имя Святой Троицы, то есть громовая труба архангелова во всеуслышание небу и земле.

В последнем акте сказано, что Церковь “любовью объемлет всех, свято хранящие древние русские обряды, как членов нашей Церкви, так и именующих себя старообрядцами”, то есть, они не называются даже раскольниками и тем самым призываются к немедленному восстановлению церковного общения.

На следующем поместном соборе 1988 года, юбилейном в честь тысячелетия крещения Руси, было специальное определение относительно старообрядцев, где уже содержался призыв к восстановлению церковного общения.

Старообрядцы на этот призыв никакого ответа не дали. До сих пор существуют разные контакты, но никакого, хотя бы благодарственного, определения сделано не было.

Один из старообрядцев приводил пример, что когда действовала анафема, то это была стена, поскольку и в благословляющих, и в запрещающих словах Церкви заключена великая сила. Это была стена (то есть, своеобразная опора) и к этой “стене” можно было что‑то пристроить – церковные установления, церковные структуры и так далее, то есть, копошились. А как только это соборное определение было произнесено, то стена рухнула и вместе с ней их пристройки к ней.

Никто из старообрядцев такого постановления не ждал; и по мере того, как соборное определение стало входить в жизнь, у старообрядцев как‑то всё затихало и мертвело. Например, мне удалось посетить Покровский собор на Рогожском кладбище, где удалось купить альбом с изображением икон, но представляться пришлось как сотруднику одного из институтов, у которого работа связана со старообрядчеством. Если бы представилась как представитель Московской Патриархии, то – вряд ли.

Собором было признано, что всё, что касается старообрядцев, было сделано по “недоброму разумению” и все клятвы покаянно были взяты назад, поэтому и гонения, которые были, признаются совершенно не правыми.

Надо учитывать, что вся петровская реформа была направлена и против Русской Церкви – новообрядческой. Интенсивность гонений была разной при разных царях. Например, при Николае I гонения усиливались, а при Александре II утихали. Надо ещё учитывать и неграмотность: в XVIII‑м веке, например, путали скиты и секты, то есть духоборов со старообрядцами. Старообрядцы РПЦ называют “Церковь антихристова”, в то же время они не могли не видеть гонений на Церковь в XX‑м веке.

Соборным актом была снята, в сущности, неправая позиция, покаянно взята назад неправда, тяготевшая на Русской Православной Церкви в течение трёхсот лет. Покаянное признание старых обрядов равночестными и равноспасительными, прежде всего, украшает Русскую Церковь.

Никон, в сущности, тоже был обрядовер – он считал, что то, что отличается от греческой церковной практики – то ересь. Когда на Большом Московском соборе его осудили, то он и молился и вычитывал всё по старым книгам.

Обрядность – это и есть главная ошибка. Более того, эту главную ошибку подчеркнул в своём определении Собор, что уставов множество и оно никак не противоречит единству веры и действенности Христовой любви.


[1] У епископов его времени – будущих священномучеников.

[2] Патриарха Сергия Пимен почитал святым.

[3] А двоеперстие – это то, с чем русские приняли христианство в 988 году и что они содержали всю свою историю, начиная от Владимира, от крещения Руси.

[4] Собор фактически состоялся в 1917 году.

[5] Иов (1589-1605), Гермоген (1606-1612), Филарет (Романов) (1619-1633), Иосаф (1634-1641), Иосиф (1642-1652).

[6] Хотя бы и прославленными святыми, вроде Димитрия Ростовского.

[7] Стоглавый собор анафематсвует те обряды, которые не утверждены и, стало быть, и троеперстие.