Список лекций Новейшая история Русской Православной Церкви (1917-2000)
Хрущёвские гонения 1958 – 1964 годов.
- Дело о духовных учебных заведениях. Как найти выход из создавшегося положения?
- “Беспокойные архиереи” конца 50‑х – начала 60‑х. Увольнение и смерть митрополита Николая Ярушевича.
В этот период в России закрыты пять семинарий; удалось отстоять три семинарии и две академии. Уже это умные люди расценивали как чудо. В России, которая ко всему приучена, посыпа́ть голову пеплом вообще нельзя – из любого положения всегда можно найти выход. Весь русский фольклор буквально наполнен таковыми свидетельствовали. “Только того человек не перенесёт, чего Бог не пошлёт”. “Отчаяние – смертный грех, а на святой Руси нет невозможного”.
В середине 70‑х, когда ситуация уже сложилась, один старец свидетельствовал о наших духовных учебных заведениях – “в Ленинграде люди учатся, в Москве молятся, а в Одессе поют”.
Именно в это время епархиальным архиереем в Ленинграде был митрополит Никодим Ротов (ректор семинарии и академии). Никодим сумел организовать постоянные заграничные командировки своим профессорам на разные православные симпозиумы или симпозиумы межконфессиональные, причём, все поездки оплачивало государство. Никодим Ротов сумел пригласить для обучения в Ленинградской духовной семинарии православных негров из Кении и Уганды.
В то же время с кладбища Александро-Невской Лавры переносят прах Григория Чукова и Елевферия Воронцова и хоронят их в крипте Троицкого Александро-Невского собора. Посещение их могил было запрещено под предлогом, чтобы там не устраивались демонстрации.
В 1964 году после отставки Хрущева удалось восстановить заочное отделение и аспирантуру в Московской духовной академии на том основании, что нужны учёные кадры для участия в международных делах.
В то же время в 60‑м году в духовных заведениях были отменены преподавание общеобразовательных дисциплин: логики, психологии, истории, философии и так далее. Но взамен, например, истории литературы было существенно увеличено число часов изучения русского языка и именно там был курс – выразительные средства художественного слова и, конечно, на материале большой русской литературы. Точно также психологию разместили в нравственном богословии, а логику в гомилетику[1].
В истории Церкви было и хуже (вспомним графа Протасова). Вся такая программа была рассчитана на урезание образование, на то, чтобы готовить невежд.
Другой объект гонений – это, так называемые, “беспокойные архиереи”, то есть вызывавшие беспокойство властей своей нежелательной для властей церковной активностью. Было ли здесь хоть какое‑то рациональное зерно? – было. Весь расчёт был чисто ленинский и вся тактика была направлена на запугивание духовенства.
В “беспокойных” числили прежде всего архиепископа Гермогена Голубева (Ташкентский), который, например, под предлогом ремонта сумел построить три новых храма и все храмы заполнены прихожанами. Кроме того, Гермоген занимается широкой благотворительностью. Всё существующее законодательство на тот момент касалось только приходов, иерархии в законодательстве вообще не существует как субъекта.
Возвращаясь к последним дням пребывания на должности Карпова (1959 год – 21 февраля 1960 год) можно сказать так, что попытки урезать полномочия Карпова привели к расстройству дел во всём Совете по делам Русской Православной Церкви. Уполномоченных пытались поставить под начало к местным властям. В результате – началась жуткая неразбериха. Например, Ташкент – Узбекская республика, а на церковном уровне – она на уровне области и там всего один уполномоченный. Под давлением местных властей уполномоченный хотел сместить Гермогена и сам Карпов вынужден был приезжать и разбираться.
Неудобным оказался и архиепископ Вениамин Новицкий, который в 1958 году открыто призывал к мученичеству и начал он с себя: с 1961 года его уже не оставляют в покое.
Неудобным оказались и архиепископ Иоанн Вендланд, который известен тайными посвящениями, в частности, отца Глеба Каледы; архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) – архиерей с 1923 года, лауреат Сталинской премии, знаменитый хирург. С 1959 года буквально “достают” патриарха, чтобы тот отправил владыку Луку на покой; на покой отправить владыку Луку не удалось, но в 1961 году его прибрал Господь.
Фигурой, которая числилась самой опасной, был митрополит Николай Ярушевич, а также митрополит Вениамин Федченков, митрополит Гурий Егоров (первый наместник Лавры после открытия), митрополит Мануил Лемешевский и архиепископ Палладий (тогда – Львовский, а позднее переведут в Оренбург и о нём забудут).
Уполномоченные Совета по делам религий на местах оказывались в зависимости от местных властей, но фактически это решение было проведено без изменения в законодательстве, без изменения того ещё, сталинского, законоположения, не было даже какого‑нибудь постановления ЦК КПСС – всё происходило по частным инструкциям и часто просто по телефону.
В своей деятельности уполномоченные должны оглядываться на местную власть, но назначает их и снимает по прежнему власть центральная, то есть тот же Совет по делам РПЦ. Эти чиновники двойного подчинения останутся и в 70‑х и в 80‑х годах, пока Совет по делам (уже) религий не будет распущен окончательно при распаде СССР в 1991 году.
Главное препятствие, которое встретит власть при борьбе с “беспокойными архиереями”, — это то, что архиерея нельзя снять с кафедры без санкции патриарха. Закрыть приход – это пожалуйста, а снять архиерея – нельзя. Патриарх санкции не давал, несмотря ни на что.
Например, владыка Лука был слеп уже за два года до своей смерти, но так и умер в 1961 году, будучи правящим архиереем. Хотя и существует апостольское правило 78: Глухой же, и слепой да не будет епископ — не потому, что он осквернен, но чтобы не было препятствия в Церковных делах.
Судьбу Гермогена Голубева обсуждали с декабря 1959 года. Из Ташкента Гермогена уберут и патриарх предоставит ему полугодовой отпуск, но отпуск затянулся на полтора года, после которого он получит новую кафедру Калужскую.
Гермогена не пустят на собор 1961 года. Карпов в последние годы своего начальствования в Совете по делам РПЦ научился лавировать: когда от него местные власти требовали, что такого‑то архиерея надо снять, то он отвечал, что патриарх добивается свидания с Никитой Сергеевичом Хрущевым и мы будем действовать после этого разговора.
Мануил Лемешевский (Чебоксарский): сам просился с Чебоксарской кафедры, некоторое время пробыл на покое и после освобождения кафедры Куйбышеской попросился туда, получил её. Ему разрешили посвятить викария (Иоанн Снычев) в город, который тогда не был ещё епархиальным цетром, Ульяновск. Мануил через три года вышел на покой и правящим был назначен Иоанн Снычев.
Идеологический отдел, который всё ещё возглавляет Ильичёв, и Политбюро с его подачи всё пытались куда‑нибудь деть митрополита Николая Ярушевича. Карпов постоянно напоминал (предупреждал) о возможных резких движениях со стороны патриарха и Николая Ярушевича.
Патриарх на мирной конференции в январе 1960 года сказал, что “Церковь ставящая своей задачей спасение людей, от людей же принимает гонения”. После этого выступления 21 февраля 1960 года участь Карпова была решена – его отстранили от должности.
Точно также митрополит Николай Ярушевич – хиротония в 1922 году, архиерей‑наместник Александро‑Невской Лавры. Именно тогда он пытался, пока его не сослали, организовать в Петроградской епархии нечто подобное церковной автономии. Потом Мануил Лемешевский приводил Александро‑Невскую Лавру к покаянию, но не очень гласному, по его формулировке – “немощи ради монашества”.
В 1927-1928 годах Николай Ярушевич выступал против иосифлянского раскола; в 1943 году – приём у Сталина; в 1945-1946 годах – экзарх Западной Европы, где приводит к покаянию всё церковное образование митрополита Евлогия.
За границей в 1945-1946 годах мнения о Николае Ярушевиче сложились разные. Эмигрантские дамы, которые и лба перекрестить не умели, типа Нины Берберовой, называли митрополита Николая “советским чиновником”. Карловацкие деятели, обосновавшиеся в Америке в Джорданвилле, до поры до времени характеризовали митрополита Николая Ярушевича примерно так же и в тех же терминах.
Начиная с 1959 года, Николай Ярушевич на каждой проповеди своего служения в Москве говорит о гонениях, которые сейчас обрушились на Русскую Православную Церковь (Карпов по сталинской школе мог наказывать архиереев только хорошими словами). Николай Ярушевич выступает гласно и громко против массированной атеистической пропаганды.
В феврале 1960 года вместо Карпова назначили Куроедова. Митрополит Николай был почётным настоятелем храма Преображения Господня на Преображенской площади – храм взорвут сразу же после смерти митрополита Николая.
11 марта 1960 года состоялась первая встреча Куроедова с патриархом и постоянными членами Священного Синода (эта встреча историческая). Куроедов заверил, что курса на физическое уничтожение Церкви не существует. Но Куроедов сказал, что “мы заставим духовенство лучше слушаться законодательства о культах” (имеется ввиду закон от 8 апреля 1929 года). Куроедов предупредил, что все сталинские поправки и послабления будут сняты, но фактически их уже и не было. В то же время в идеологическом отделе ЦК были не только Ильичёв, Семичастный, но был и Суслов (один из старых волков сталинского воспитания).
В Писании сказано: “Тамо убояшися страха иде же не бе страх”. Чего фактически боялись в идеологическом отделе? Откуда взялась устойчивая ненависть к митрополиту Николаю, которая привела к его убийству? Боязнь была в том, что митрополит Николай Ярушевич – второе лицо в священной иерархии. Митрополит Николай Крутицкий и Коломенский (правящий архиерей Московской области), постоянный член Священного Синода занимал должность председателя ОВЦС (Отдел внешних церковных сношений). Да и все привыкли к тому, что патриарх Алексий и митрополит Николай как‑то шли вместе рука об руку.
Опасность была в том, что как бы он не поднял внутри Церкви знамени внутрицерковной оппозиции, сплотив вокруг себя всех недовольных, а с патриархом в таком случае он будет иметь дело на равных.
Поэтому перед Куроедовым ставят провокаторскую задачу – всемерно оклеветать митрополита Николая перед патриархом, сделать всё, чтобы их поссорить.
Митрополита Николая обвиняют, как председателя ОВЦС, в том, что он мало использует практически необъятные возможности патриархии на международной арене для проведения в жизнь международной политики партии, то есть, отказался быть церковным рупором в политике Хрущева. Обвинялся митрополит Николай и в том, что он допускает безответственные высказывания за границей о гонениях на Церковь в СССР.
Речь митрополита Николая в Голландии именно о том, что идёт буквально такой накат на Церковь, что фактически государство ставит целью её фактическое уничтожение.
Так или иначе кончилось тем, что надавили на патриарха[2] — патриарх согласился отстранить митрополита Николая от должности председателя ОВЦС (21 июня 1960 год); на эту должность назначен архимандрит Никодим Ротов[3].
Хорошо знавшие митрополита Николая люди, свидетельствовали, что после освобождения от должности председателя ОВЦС митрополит стал много молиться. В то же время митрополит Николай не сменил ни стратегии, ни тактики и уж тем более не обнаружил испуга. У него остались неформальные связи, например, с Би-би-си и он разрешает передачу по Би-би-си проповеди в Голландии (1959 год) о гонениях на Церковь в СССР.
18 июля на торжества преподобного Сергия (летнего) пребывает Василий Бельгийский (Кривошеин) – сын вернейшего сподвижника Петра Аркадьевича Столыпина, николаевского министра, главы врангелевского правительства в Крыму Александра Васильевича Кривошеина[4].
Всеволод (в монашестве — Василий) Кривошеин – участник белого движения, после ранения был переправлен в Константинополь и через некоторое время удалился на Афон, где пробыл до 1947 года. В 1947 году внутри самого Афона началось гонение на людей великорусской национальности не только со стороны греков, но и со стороны украинцев. В отличии от Софрония Сахарова, которого там чуть не убили, с Василием Кривошеиным расстались мирно (он остался во всех поминальных документах (диптихах)) и он был направлен в Англию в Оксфорд получать высшее богословское образование и в 1959 году он был хиротонисан во епископа (викарного) Западно‑Европейского экзархата Московской Патриархии, а в следующем году назначен на кафедру Брюссельскую и Бельгийскую.
Как только Николай Ярушевич встретился с Василием Кривошеиным, так сразу же объявил, что его уволили за борьбу с безбожием; заявил о наглых антицерковных демонстрациях по всей стране. В частности, Николай Ярушевич привёл пример, что на Украине во время богослужения комсомольцы внесли в храм абсолютно голую девку и пытались пронести её через царские врата и положить на святой престол. Верующие избили комсомольцев и выкинули из храма и только тогда подоспела милиция.
Митрополит Николай далее продолжал: “На Пасху 1960‑го года врывались в кафедральные соборы Киева, Таллина, Риги. В храмах били стёкла и стреляли в окна из охотничьих ружей.” На вопрос Василия Кривошеина – можно ли это сделать известным на Западе? Тот прямо отвечал – можно и даже полезно[5].
Николай Ярушевич пытается подключать к этой своей новоявленной гласности кого только мог. Здесь он решил идти до конца. Например, он подключает председателя ХМК (Христианская мирная конференция) Громадку, экзарха Северной Америки и Аляски митрополита Бориса Шипулина и посылает, посылает им конкретные сведения о гонениях на Церковь в СССР. Но по общей религиозной индиферентности Запада, по некоторой, ещё сохранившейся, эйфории хрущевской оттепели на все эти факты беззакония почти не обратили внимания.
В сущности, чего боялся Хрущев?! Ведь боялся он только международного скандала и международного скандала явно не получалось. Поэтому и был дан приказ – отстранить митрополита Николая Ярушевича от общения с иностранцами.
В конце августа в Успенские дни 1960‑го года Куроедов поставил вопрос перед патриархом ребром об устранении митрополита Николая и от кафедры Крутицкой и Коломенской. Несмотря ни на какие, казалось бы, возникающие трения, патриарх делает попытку спасти митрополита Николая. Первое, что он предлагает ему сразу (и с согласия Куроедова) – перевести его на Ленинградскую кафедру. Это было сделать легко и по кафедре митрополит Николай остался бы постоянным членом Синода. Но существует и в аскетике такой феномен, как инерция протеста; и она сработала – со стороны митрополита Николая последовал категорический отказ перейти на Ленинградскую кафедру. 15 сентября на новый запрос Куроедова патриарх сообщил, что митрополит Николай отказался.
Тем временем в Америке и даже со стороны “зарубежки” поступили высказывания и вышли публикации о гонениях в СССР, с указанием на личность митрополита Николая.
Куроедов потребовал увольнения митрополита Николая “с руководящей работы в Московской Патриархии” – патриарх уступил. Митрополиту Николаю в порядке канонического послушания предложили написать заявление о почислении его на покой по состоянию здоровья (по Уставу РПЦ, что патриарх имеет право преподавать архиереям братские советы).
19 сентября состоялось заседание Священного Синода и по определению Синода митрополит Николай Ярушевич был почислен на покой (по его прошению). С Ленинградской кафедры был отозван на кафедру Крутицкую митрополит Питирим; на Ленинградскую кафедру поехал из Минска Гурий Егоров; Минская и Белорусская кафедра была вверена (временно) попечению Леонтия епископа Бобруйского (викарий Минской епархии).
Патриарх предложил своему старому другу митрополиту Николаю любой монастырь для постоянного проживания. Например, Вениамина Федченкова в 1958 году тоже отправили на покой, водворили его в Псково-Печерском монастыре.
Николай Ярушевич отвечал, что “как любой гражданин СССР я имею право жить по месту прописки”. Прописан он был в Москве в собственном домике в районе метро Бауманская (дом не сохранился). В этом же домике жила некая медсестра, которая у владыки Николая Ярушевича исполняла обязанности экономки. Николай Ярушевич был строжайший монах, но он ей доверял. Скорее всего эту дамочку завербовали, потому что при первом сердечном приступе в 1961 году, она вызвала не обычную районную скорую помощь, а ту, которую ей приказали. Приехавшая скорая помощь Николая Ярушевича немедленно госпитализировала.
Как и Фрунзе в октябре 1925 года, как и Горького в 1936 году, точно также поступили и с митрополитом Николаем – врачица приказала вколоть ему 30 уколов и сердце не выдержало. 13 декабря, на Андрея Первозванного, 1961 года митрополит Николай Ярушевич скончался. Похоронен он был на территории Троице‑Сергиевой Лавры в крипте маленькой Смоленской церкви.
Слово (надгробное) Иоанна Шаховского (1963 год).
“Лицемерное (иначе как его назовёшь?), отношение к Русской Церкви и её пастырям видно ярко в деле покойного митрополита Николая Крутицкого. При его жизни многие за рубежом называли митрополита Николая “советским сановником”, “изменником Церкви”, “чекистом в рясе”. Но вот, неожиданно для всех (и, по‑видимому, и для самого себя) митрополит Николай подвергся опале в Советском Союзе. Отрешенный от всех дел, он как‑то странно быстро, почти внезапно угасает; в больнице к нему не допускают никого близких и так далее.
И митрополит Николай тут становится мучеником, фигурой, удобной для политического удара. И что мы видим? Среди его поносителей и хулителей совершается быстрая духовная и политическая его реабилитация.
“Православная Русь” перепечатывает сообщение о митрополите Николае, где он представлен уже любимым русским народом мучеником за церковную правду и так далее.
Не грех ли так относиться к пастырям в России? Если их арестовывают, ссылают, загоняют в подполье, надо их славить, подчёркивая с ними своё единство. Если же эти пастыри просто живут в СССР и с разрешения своих гражданских властей молятся Богу в оставшихся русских храмах, крестно удерживая Церковь на исторической поверхности русской жизни, в труднейших условиях хозяйничания в стране агрессивных атеистов, то этих пастырей надо именовать “слугами антихриста” и считать их таинства “неблагодатными”.
Нечестное это и изуверское отношение к ещё не умученным пастырям Русской Церкви! Проявляемое со стороны благополучных зарубежных церковников, оно кажется грехом ещё большим, чем даже само гонение безбожников на этих пастырей, так как грех гонения в СССР совершают “не знающие что творят” атеисты, а этот грех зарубежного фарисейства и лицемерия совершают “верующие”.
- Раб же тот, который знал волю господина своего, и не был готов, и не делал по воле его, бит будет много;
- а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут. (Лук.гл.12, ст.47-48).
Не задумываясь над тем, что они говорят, некоторые за рубежом называют Русскую Церковь “Советской”. Этим они унижают, конечно, не гонителей Церкви, а самую Церковь, чудом Божиим уцелевшую в СССР. Если она – “Советская”, то и крещение ею миллионов русских людей уже не святое тогда крещение, а “советское”. И все вообще таинства, совершаемые в храмах России над русскими людьми, уже не Христовы, а “советские”. Кощунство так думать.
Желание профанировать связанную и страдальческую Церковь, живущую сейчас в неимоверно трудных условиях, есть признак беспокаянности зарубежных русских людей, в основе которой лежит духовная и политическая идеализация всего русского дореволюционного прошлого. Предельно возвеличивается тут одно, чтобы предельно унижено было другое”.
[1] Наука о церковном красноречии.
[2] Не в первый раз -Алексий в 1922 году снял запрещение с Введенского, Белкова и Красницкого.
[3] Никодим Ротов официально освободит эту должность в 1973 году (по болезни, после инфаркта), но некоторые функции за ним оставят; умрёт он скоропостижно († 1978 г.), не дожив до 50ти лет.
[4] Скончался в эмиграции в Париже в 1925 году.
[5] В 1976 году в 15‑летнюю годовщину смерти Николая Ярушевича, Василий Кривошеин всё это опубликует в вестнике РПЦ.