Новейшая история Русской Православной Церкви. Лекция №45

Список лекций Новейшая история Русской Православной Церкви (1917-2000)

“Хрущевские” гонения: 1958-1964 годы.

  1. Лето 1957 года – дворцовый переворот: приход Хрущева к безраздельной власти. Разгром “антипартийной” группировки. Социальная база хрущёвщины.
  2. Новые церковно-государственные отношения. Патриарх Алексий I и Н.С. Хрущев. Роль Карпова и других.
  3. Май 1958 года: сорокалетие восстановления патриаршества в РПЦ. Созыв всеправославного совещания в Москве.
  4. Попытка компромата Церкви изнутри. Отлучение от Церкви священников‑ренегатов (декабрь 1959 года).

 Приоритеты в политике Сталина в последний период:

  1. Имперская политика. Имперский стиль послевоенного СССР сложился как имперско-византийский – Двухсотмиллионная Россия, рай пролетарского труда, благоухает борода у патриарха Алексия (Г. Иванов).

В эмиграции уже приговорённый врачами Георгий Иванов это почувствовал, что Церковь в СССР в это время есть необходимая составная часть имперско-византийской внутренней политики Сталина.

  1. Борьба с космополитизмом и в том числе с еврейством. Еврейство не было приоритетом в этом вопросе. Просто сохранялся железный занавес, так как концепции пролетарского интернационализма Сталин объявил негласную, но беспощадную войну. Идеология тоже становится замкнутой и направлена именно на Россию

Надо сказать, что Русская Православная Церковь всегда патриотична. Такие люди, как Николай Ярушевич, Вениамин Федченков были носителями церковно-патриотической идеи.

  1. Так называемый железный занавес охранял идею исключительности России, но и русское традиционное православие, начиная с Филофея, тоже несёт идею религиозной исключительности русского православия как третьего Рима.

Здесь‑то и наблюдается согласование. Поэтому, когда читаем у Мейендорфа утверждение, что “Сталин был парадоксально верен обязательствам, принятым во время войны”, то он ничего не понимал: ни в России, ни в Сталине, ни в советском периоде.

Сталин был ортодоксально верен не только взятым обязательствам, о которых мало кто мог знать, но и своим приоритетам, которые он для себя сам избрал.

Приходит Хрущев, носитель совершенно противоположных идей. Лозунг хрущёвской эпохи – идея социализма, коммунизма в очищенном, иными словами, в ленинском варианте. Хрущёвская оттепель, хрущёвская урезанная демократия допускала официальную оппозицию. Оппозицией для Хрущева был “Новый мир”, Твардовский. Но в главном они согласны, так как Твардовский тоже стоит за очищенную коммунистическую идею именно в ленинском варианте. Такая оппозиция и была возможна как официальная, потому что в главном‑то согласны. В принципе, для того, чтобы не увеличивать штат бериевско-абакумовской конторы, власть и открыла несколько таких вот “гадюшников” или липучек, куда прилепится любая муха – это и есть официальная оппозиция. Но, в конце концов, такая оппозиция привела именно к оппозиции всю читающую Россию. Для таких людей, как Твардовский, Лакшин, Семичастный и Аджубей, Церковь – открытый враг их свободы. Только Твардовский, будучи постарше (он 1910 года рождения) был готов щадить, но щадить стариков, которые доживают век в прежнем убеждении.

До июля 1957 года, после которого Хрущев приходит к безраздельной власти, возражала сталинская старая гвардия: Ворошилов, Молотов, Маленков. И недаром же, что они все оказались в антихрущёвской оппозиции: Ворошилов, Молотов, Маленков, Каганович, Булганин (который и предал их) и примкнувший к ним Шепилов.

После июля 1957 года были реанимированы лозунги пролетарского интернационализма, победы коммунизма (“Нынешнее поколение будет жить при коммунизме”), моральный кодекс советского человека и так далее. То есть, на смену, хотя и ограниченному, государственному православию пришел новый Юлиан Отступник, потому что Хрущев – крещёный и воспитан на том урезанном победоносцевском православии, как и всё его поколение.

Новая религиозная политика Хрущева готовилась давно с марта 1953 года, но начала реально разворачиваться только после лета 1957 года, когда Хрущев приобрёл безраздельную власть.

Главным фигурантом антихрущевской политики становится Маленков, которого сослали в Сибирь. В это время готовится гвардия Хрущева; первый идеолог – Суслов, и выходцы из комсомола: Шелепин, Семичастный, зять Хрущева Аджубей и так далее. Эти комсомольцы, в отличие от Твардовского, ничего не знали о прежней жизни и они то и становятся социальной базой для новых вершителей судеб страны и Русской Православной Церкви в её, так сказать, внешности. Тогда же готовили решение — поставить Совет по делам религий в зависимость от Фурцевой, министра культуры (не приняли), но решено было избавиться от Карпова, как члена сталинской старой гвардии.

Хрущев вовсе не был дураком. Недоумок – это не дурак. Хрущев оказался хитрее своих соратников, поэтому ему удалось их стравить: Маленков сначала предал Берию, потом Ворошилова с Будённым немного надо было натравить на Маленкова, как дворянчика. А потом удалось натравить даже Жукова на Молотова.

В 1957 году Хрущев пришел к безраздельной власти, теперь он ставит приоритетными в своей политике вопросы мирного сосуществования и не сразу берётся за Церковь. Некоторые статьи в газетах, антирелигиозные лекции, увеличение числа людей, занимающихся антирелигиозной пропагандой, в 2,5 раза. Но ни одного приличного оратора, хотя бы класса Луначарского, не было.

Хрущев понимал, что международная игра ещё не разыграна, а Церковь – это козырная десятка.

За 6 лет с 1950 года – по январь 1956 года было закрыто 938 церквей и молитвенных домов, но закрыто тихо. По сравнению с 1 января 1949 года – уменьшение числа священников и дьяконов на 1500 человек, но за счёт естественной убыли, за счёт отчисления на покой. Священников отправляют на покой всякий раз, когда они проявляют активность, пенсия священников после хрущёвской реформы — 2 рубля за год служения. Церковь не имела права платить официально.

В 1941 году в Русской Православной Церкви 101 монастырь, а в 1956 году на территории СССР 57 монастырей и 9 скитов и пустынь. В Глинскую пустынь (Курская область) – целые паломничества и, причём, интеллигентных людей.

Итак, опять берётся курс на физическое -не уничтожение, а умаление Церкви. В начале 1958 года в руках Хрущева остается единственный не разыгранный козырь: международные и, в собственном смысле, межправославные связи Московской патриархии. Хрущев приказал заморозить те заделы по международным связям, которые были сделаны при Сталине.

Каковы же заделы поздней сталинской политики последнего пятилетия? (После 1948 года, после Всеправославного совещания).

Попытка вывести Московскую патриархию на первое место по чести была всё‑таки мечтой, но Сталин внутренне был человеком сугубо трезвым – как только мечта провалилась, он не только к ней больше не возвращается, но мероприятия по делам Русской Православной Церкви последнего пятилетия как раз и отличаются сугубой трезвостью. То есть, Сталин решает вопросы, которые возникают в жизни.

Первый вопрос — укрепление духовной миссии в Иерусалиме. Считалось, что миссия содержится на средства Церкви, на самом деле Церковь подаёт сметы, которые и покрываются уже из государственного кармана. Положение о миссии, её устав, инструкции для работников миссии вырабатывает патриархия (ОВЦС во главе с Николаем Ярушевичем), но проходит государственную цензуру. Цензура была в основном для сведения.

Второй вопрос – укрепление русских монастырей на Афоне (после гонений на русскоязычное монашество на Афоне в 1947 году). Январь 1953 года – подготовка запроса, точнее сказать, претензий Московской патриархии к Константинопольскому патриархату. К этому запросу сумели подключить и другие православные Церкви, имеющие свои монастыри на Афоне: Болгарскую Православную Церковь, Сербскую Православную Церковь. Запрос был подан не только Константинопольской патриархии, но и греческому правительству.

Третий вопрос – Русская Православная Церковь и Константинопольский патриархат. Готовятся запросы-претензии по Финляндской Православной Церкви, которую Константинополь норовит взять под свою руку, по Польской Православной Церкви, по второму Западноевропейскому константинопольскому экзархату, бывшему евлогиевскому, а теперь его возглавляет Владимир Тихоницкий.

В запросе об этом экзархате сказано так:

“Предъявление Московской патриархией претензий к Вселенскому патриарху по вопросам Финляндской и Польской церквей, по заграничным эмигрантским формированиям, настроенным враждебно к Московской патриархии, но поддерживаемым Вселенским патриархом”.

Это и есть сталинские заделы, относящиеся к январю 1953 года. Но, например, что было при Сталине запрещено, то при Хрущеве разрешено. Поэтому запросы-претензии, всячески поддерживаемые государством, снимаются и начинается новый проект – проект всеправославного совещания, намеченного на май 1958 года. Совещание приурочено к юбилейной дате: сорокалетие восстановления патриаршества в Русской Православной Церкви.

Тема всеправославного совещания – чисто хрущёвская: разоружение. В то же время именно в это время идёт создание водородной бомбы при соответствующем финансировании.

Предполагается и намечено на май 1958 года совещание предстоятелей православных Церквей и от предстоятелей требуется осуждение ядерного оружия (для хрущёвской внешней политики это — приоритет).

Патриарх надеялся встретиться с Хрущевым лично, то есть, патриарх тоже жил наработанной схемой, так как со Сталиным встречался не реже одного раза в месяц, с Маленковым встречался, с Булганиным встречался. Патриарх изо всех сил готовился к встрече с Хрущевым и надеялся на нормализацию церковно-государственных отношений.

Итак, по разным причинам, по разным мотивам, но Хрущев и Алексий I оба явно идут навстречу друг к другу. Идеологический отдел при ЦК, который тоже готовит всеправославную встречу, предлагает пригласить на эту встречу и предстоятелей не православных. Например, из Англии – епископальной церкви, других не очень левых (пускай церковники сами подскажут). Патриарх эту идею не поддержал и идеологический отдел не настаивал.

11 мая 1958 года открылись торжества. Торжества оказались не очень торжественными: из 14 автокефальных православных Церквей[1] присутствовали представители 12, не было Кипра и не было Иерусалима. Константинопольский патриархат, Элладская Православная Церковь и даже Сербский патриархат прислали не предстоятелей, а просто делегатов. Сербский патриарх собирался приехать, но Тито его не пустил. Константинопольский патриархат и Элладская митрополия вообще отказались обсуждать любые документы, ссылаясь на отсутствие полномочий.

На встрече было и унижение Московской патриархии. Например, Александрийский патриарх потребовал, прежде всего, от Русской Православной Церкви единовременного пособия в 40000 долларов, а ведь фактически он и содержался на русские деньги, так как 20000 долларов в Александрию перечислялись ежегодно (началось при Сталине и продолжалось).

Болгарский патриарх запросил 300000 левов и требует увеличения валютных расходов при официальных визитах представителей Московской патриархии.

Фактически за своё участие требуют платы, как какие‑то гастролёры с сумасшедшими гонорарами. Эти требования патриарх изложил Хрущеву 17 мая 1958 года и Никита Сергеевич сказал, чтобы подготовили заявку. 17 мая 1958 года состоялась первая и единственная официальная встреча патриарха Алексия I и Хрущева (была ещё одна неофициальная в 1963 году).

Что же просит патриарх у Хрущева?

Во‑первых, просит разрешить послать русских иноков на Афон (на Афон всегда посылали людей, список которых согласовывался с государством).

Хрущев требует от патриарха обеспечить подписание итогового коммюнике, подготовленного в идеологическом отделе. Патриарх сообщил, что представители Константинопольского патриархата и Элладской митрополии такого документа не подпишут, да и сербы могут отказаться и попросил разрешения самим составить документ и его дать на подпись. Хрущев согласился.

Была составлена некая бумага против ядерного оружия и представлена на рассмотрение. Бумагу против ядерного оружия подписали 9 православных предстоятеля. В патриархии в ОВЦСе было подготовлено обращение нейтрального характера ко всем православным церквам, где призывали к православному единству и к борьбе за мир. Этот документ подписали все, кроме Константинополя (сослались на отсутствие полномочий от Константинопольского патриарха). Все эти события стали известны на Западе, где в печатных органах в насмешливой форме обсуждались.

Патриарх выступил с обращением на открытии совещания 11 мая 1958 года.

Патриарх говорил о Промышлении Божием, о судьбах Русской Церкви, которая “пережив минувшее сорокалетие, при неизбежных в мире сём испытаниях, стала под кровом великого Пастыреначальника Господа нашего Иисуса Христа[2] ещё более духовно крепкой, очищенной и утверждённой в своих упованиях”.

“Наши православные поместные Церкви живут в различных условиях и Господь разными способами испытывает их верность: одни Церкви благоденствуют, другие переживают лишения и скорби, но все они исполнены веры в благодеющий им Промысл Божий. Всё это в бытии Церкви Христовой совершенно неизбежно, поскольку тайна благочестия и тайна беззакония будут в действии до кончины мира. Но ничто не должно ослаблять нашего единения. Напротив, как благополучие, так и трудности в жизни наших Церквей должны служить укреплению союза любви между нами. Веруя в неодолимость, по слову Христову, Святой Церкви в её полноте и целости и самими вратами адовыми, мы знаем, что она, препобеждая всякие испытания, непрестанно оживляется и обновляется Святым Духом – Источником её жизни”.

Обращение патриарха было опубликовано в ЖМП в 1958 году, №6.

Обращение патриарха вполне православное, но кое‑какие намёки в нём были сделаны. Позднее все православные патриархаты стеной за Русскую Православную Церковь не станут.

В конкретике от Хрущева мало чего добились: отказы на просьбы об открытии новых храмов, отказ на просьбу о патриаршей типографии[3]. Отказывали даже в мелочах, например, в прописке Софрония Сахарова в Троице-Сергиевой Лавре. Патриарх просил отменить антицерковные выпады по радио и в печати, просил прекратить оскорбления чувств верующих, принёс печалование о прекращении травли “школьников с крестами” и о гласном подтверждении постановления ЦК КПСС от 10 ноября 1954 года. В этом постановлении как раз и запрещалось всякая травля в печати и так далее, это — то постановление, на которое в ответ пошли благодарственные телеграммы. Но ничего не прошло.

Хрущев знал, что была неудачная попытка использовать некоторые наработки 1922-1923 годов: обновленческие соборы 23 года, лишение патриарха Тихона и сана и монашества. Хрущев решил, что из наработок можно кое‑что использовать теперь, в конце 50‑х годов. Но ничего подобного той компании по разложению Церкви организовать Хрущеву не удалось (Хрущев — не Троцкий).

В той компании были вожди: Антонин Грановский, которого и рекомендовал Троцкий, Введенский. А здесь совсем другое дело. Вывели на верх бывших тайных осведомителей-священников: профессор-протоиерей Ленинградской Духовной Академии Александр Осипов, а также протоиерей Николай Спасский, священник Павел Дарманский, мирянин Евграф Долуман.

До этого эти люди спокойно читали лекции и представляли доносы куда следует. Решено было, что эти люди из среды духовенства в газетах выступят с атеистическими заявлениями, что, мол, они способствовали обману народа, распространению религиозного дурмана. И это называлось – статьи священников и церковников, отрекшихся от Бога.

В том же 1958 году начал выходить журнал “Наука и религия”, в 2,5 раза увеличилось число атеистических лекторов. В первом полугодии 1958 года были сняты с учёта все зарегистрированные, но фактически не действующие храмы. Таких храмов на 1 января было более 4000, то есть, не имеющих своей двадцатки и не имеющих своего клира.

На этом фоне ужесточения всей государственной политики в отношении Церкви Московская патриархия не могла оставить и не оставила выступления ренегатов втуне, как священников, так и мирян.

В декабре 1959 года на заседании Синода было принято следующее решение.

“Священный Синод в своём заседании под председательством Святейшего патриарха Алексия постановил: бывшего протоиерея и бывшего профессора Ленинградской Духовной Академии Александра Осипова, бывшего протоиерея Николая Спасского, бывшего священника Павла Дарманского и прочих священнослужителей, публично похуливших имя Божие, считать извергнутыми из священного сана[4] и лишенными всякого церковного общения. Они вышли от нас, но не были нашими[5].

18 Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время.

19  Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши.

Евграфа Долумана и прочих бывших православных мирян, публично похуливших имя Божие отлучить от Церкви”.

Решение опубликовали в журнале Московской патриархии — и все атеистические выступления этих людей лишаются всякого авторитета. Этим людям запрещено причащаться и их нельзя поминать за проскомидией. Для священников, снявших сан, но нигде не выступавших, вроде Флоренского или после войны Сакулина, к таким Церковь относится милостиво: их причащают как мирян и как мирян поминают.

Отлучение от Церкви гласное и именно Синодом, то есть, каноническая мера прещения, было принято всем православным миром.

В государственных органах это было воспринято как гонение на честных советских людей, которые разоблачили религиозные предрассудки, но выступить по этой части против патриарха никто не решился. Не потребовали, например, пересмотра дела; значит, оставалась политика удушения. Стали потихоньку закрываться православные монастыри. В 1960-1961 году закрыли Киево-Печерскую Лавру, но два киевских женских монастыря закрыть не удалось: Покровский и Флоровский.

При закрытии монастырей встаёт вопрос – куда направлять людей, учитывая, что нельзя посадить. Киево-Печерскую Лавру закрыли прежде всего руками самого правящего архиерея Нестора. Сначала насельников Лавры пытались перевести в другие монастыри (это делал сам архиерей, возможно из‑за нехватки мужества), затем, когда монахов осталось несколько человек, то приняли решение, что пещеры передаются музею для организации экскурсий. А вот во Флоровском и Покровском монастырях никакой экспозиции нет, да и женщины, видимо, оказываются твёрже. Монахов можно перевести и на приход, а женщин куда? И которые отказываются переезжать, да ещё горластые, да пенсионного возраста – дело затрудняется сразу.

Всегда можно что‑то сделать. Как сказал Лермонтов,

Не будь на то Господня воля,

Не отдали б Москвы.

Так и тут. Всегда, во всех случаях жизни Господь смотрит на сердце.

В разгар хрущёвских гонений, в последнее трёхлетие его правления, в рядах духовенства началась малая паника. Стали заявлять вслух заявлять, что, слава Богу, у меня есть мирская специальность, хотя с этой мирской специальностью по 7 правилу IV‑го Вселенского Собора полагается анафема, если человек, будучи в священническом сане, занимается военной или гражданской деятельностью. Но всегда находились люди, которые отвечали – я остаюсь. Патриарх, когда к нему обращались по этим вопросам, отвечал, что “это нам проверка — проверка верности нашей”.


[1] Сейчас 15 автокефальных православных Церквей, добавилась Православная Церковь Америки.

[2] Здесь речь идёт о времени, начиная с 1918 года, когда устройство Церкви стало каноническим.

[3] При Сталине эту возможность упустили.

[4] Если епископ посвятил в сан недостойного, то не согрешил 3‑е правилоФеофила Александрийского.

[5] 1-е послание Иоанна Богослова, гл2.