Список лекций Новейшая история Русской Православной Церкви (1917-2000)
Поместный Собор 1945 года.
- Осуждение фашизма как “антихристианской доктрины”. Обращение Собора “К народам всего мира”.
- Собор 1945 года и Восточные патриархаты Московская Патриархия и страны Восточной Европы.
- Собор 1945 года и Ватикан. Осуждение международной политики Пия XII. Заключение.
Восемь патриархатов присутствует на Соборе 1945 года; фактически, по представительству Собор приближается к Вселенскому. Все главные восточные патриархаты представлены, грузинский представлен, Сербский представлен, нет автокефальной Церкви Элладской, Болгарской (в это время для Константинополя она схизматическая, то есть, связи прерваны), Албанской (почти вся вырезана). На тот момент совсем уничтожен патриархат Чехословацкий, то есть, на тот момент Чехословацкая Православная Церковь прекратила своё существование, с убийством в 1942 году фашистами епископа Горазда (сейчас прославлен как священномученик земли Чешской).
Таким образом, весь значимый православный мир представлен на Соборе 1945 года и, по смирению, Московская Патриархия ставит на Соборе только местные задачи с одной поправкой – на Соборе осуждается фашизм именно как антихристианская доктрина и это осуждение подписывают все представители. Во всех остальных вопросах, касающихся внутренней жизни Русской Православной Церкви, например, устава, представители других Церквей не участвуют в принятии решений, а что касается фашизма – они полноправные участники.
Документ Собора:
“Православная Русская Церковь, Церковь великой страны, принявшая основной удар кровавого фашизма и в схватке с ним, нанесшая ему смертельную рану, голосом Собора, всех епископов, многочисленного клира и мирян снова обращается к вам, братья‑христиане, чтобы вместе с нами напрягли свои усилия к завершению священной войны. Закончим начатое святое дело уничтожением фашизма в том же тесном единении и братской взаимной помощи.
Призывая к единству и твёрдости до конца, Поместный Собор шлёт благословение к трудящимся всего мира и вождям народов, которые пекутся о благосостоянии и улучшении жизни меньших братьев”.
А вот осуждение фашизме не как социально‑политической реальности, политики фашизма или кровавых деяний, а осуждение фашизма апологетически, то есть фашизма, который был, есть и будет и это, действительно, — задача вселенского собора или всей церковной полноты. И так, сказано:
“Великое единение автокефальных православных Церквей на поместном Соборе в Москве показало их согласие не только в учении веры, но и в деле осуждения фашизма как политической и антихристианской доктрины. Это осуждение вместе с призывом к политическому единству в деле достижения победы над фашизмом выражено в обращении поместного Собора “К христианам всего мира.”
“Война ещё продолжается, но исход её решен и никто и ничто изменить его не может. Теперь ясно всем на земле, чьи молитвы, подобно Авелевой жертве, вознеслись ко Господу и чьи кощунственные призывы имени Божия стелятся по земле, как дым от костра братоубийцы Каина. Если один народ горделиво превозносится над всеми другими народами, то такое превозношение противно духу Христова учения. Поэтому свободолюбивые народы объединились в одну братскую, дружную и мощную семью и это единение во имя Христа принесло свои благодатные плоды”.
“…Так через прозрение каиновой природы фашизма православное соборное сознание определило его антихристианский дух и обратилось к христианскому миру с призывом – покончить раз и навсегда с фашистским учением. В церковном благословении военных усилий, направленных к уничтожению фашизма, нет никакого внутреннего противоречия.
Русскому православию, как никакому иному, давно уже и хорошо был знаком протестантский источник этого страшного учения. Скрытый в отрицании Откровения и соборного разума Церкви, он породил крайний религиозный субъективизм с его убеждением, что каждый может иметь своё понятие о Боге и относиться к Нему по‑своему[1]. Из этого субъективизма родилось рационалистическое понимание христианства, из которого немецкое богословие удалило сначала Откровение, затем и божество Иисуса Христа[2]. На той же почве возникли и распустились ядовитые цветы различных философских учений, с преобладающим уклоном к пантеизму и пессимизму[3]. Безумный Ницше вместо стремления к добру призывает к созданию “сверхчеловека”, ради которого должно уничтожаться всё слабое. Не отсюда ли ведёт своё начало человеко ненавистническая теория и практика немецкого фашизма? Когда Заратустра говорит, что “война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему” и что “не цель благая оправдывает войну, а благо войны оправдывает всякую цель”, то благословение войны против фашизма вырастает в величайшее благодеяние, ибо тут Церковь благословляет войну во имя её уничтожения.
… Благословляя усилия свободолюбивого и миролюбивого человечества, направленные к искоренению фашизма и кровавых агрессий, Православная Церковь оказалась в стане Ангелов Божиих, ведущих несмолкаемую битву с мировым злом и тем самым явила собою великую прогрессивную силу истории, ближайшая цель которой — установление и укрепление всеобщего мира”.[4]
Это постановление Собора, принятое всей полнотой Церкви, никто не отменял, поэтому неофашизм – это нонсенс. Таким образом, над фашизмом произнесён религиозный и церковный суд.
На Соборе очень кстати пришлась довольно большая речь Вениамина Федченкова, где он совершенно отметает призыв папы – быть милосерднее к поверженному, в частности, к поверженной фашистской Германии. Вениамин предлагает, чтобы вся фашистская Германия пошла под суд и, надо сказать, он так думал всегда. В первую мировую войну не одобрял немцев, а уж тем более во вторую мировую войну. В Америке Вениамин был почётным председателем Общества друзей Советского Союза, к Рузвельту мог входить в любое время.
Надо, конечно, учитывать состояние Вениамина Федченкова, который, наконец‑то, попал в Россию, ходил по Москве, по Ленинграду, навещал старых знакомых по академии (ещё живых), давал подарки родственникам своих духовных чад в Америке и так далее.
Сталин приказал всячески помогать Собору, поэтому приглашения шли по дипломатической почте. На Соборе речь шла не только о единой вере, не только о вероисповедной консолидации, но была поставлена ещё одна задача – положить начало все православному центру в Москве и эта идея полностью принадлежала товарищу Сталину (у Алексия I такой идеи не было). И это уже не просто вождь мирового пролетариата и собиратель славянства, а это именно центр вселенского православия. Сталин считал, что время пришло, но понимал, что такая задача не на один год и не всё сразу, но ему надо было, чтобы Собор положил начало этому процессу.
Действительно, в заявлениях из Сербии, отчасти и из Александрийского патриархата звучит как рефрен, что Русская Православная Церковь, “находясь в своём старом величии”, теперь нас всех может объединить под неким “верховным покровительством”.
На Соборе лично присутствовали патриархи Александрийский Христофор и Антиохийский Александр III; Константинопольского не было – его полномочный представитель Герман Фиатирский; Иерусалимского не было– его полномочный представитель Агафодор Севастийский.
Всегда восточные патриархи ездили (просили) в Москву за милостью и это было особенно в допетровской Руси. Как только был интронизован патриарх Сергий, как ему пишет греческая принцесса Ирина, что не окажете ли Вы какую‑то материальную и другую помощь бедствующему Антиохийскому патриархату, а также двум женским монастырям. На это ей Сергий отвечает, что, мол, о возможности оказания помощи Антиохийскому патриархату мы со своей стороны готовы, но только подождём письма с просьбой от Антиохийского патриарха, что же касается двух женских обителей, то они находятся не в нашей юрисдикции (оба монастыря принадлежали “Зарубежке”), поэтому вопрос об этом не может быть даже и поставлен.
У Сталина были далеко идущие планы и, притом, они не были мечтательными, они действительно рождались в реальной ситуации международной политики.
Итак, Собор – только начало, но в любом случае надо было показать, что Церковь пользуется всемерной поддержкой и помощью государства. Александрийский патриарх Христофор так и заявил, что, мол, будем счастливы избрать патриарха “под покровительством правительства”.
В принципе, турки неоднократно выгоняли патриархов Константинопольских, а положение Александрийского, Иерусалимского и Антиохийского патриархатов в то время было неопределённым. Нельзя сказать, чтобы Восточные патриархии пользовались неприкосновенностью.
Таким образом, ближайшая цель, чтобы Собор стал основой объединения всего мирового православия. В кулуарах Собора шла речь, причём буквально, о покровительстве России всем восточным патриархатам “в чисто христианском духе”. Вот для “покровительства в чисто христианском духе” от патриархии были вручены ценнейшие подарки, из них: 42 предмета из музеев Московского Кремля и 28 предметов из Загорского музея‑заповедника[5].
Но в инструкции Карпову сказано однозначно: какие задачи уже на Соборе он должен поставить перед новоизбранным патриархом Алексием I. Задачи следующие:
Первое, воссоединение Московской патриархии с русскими православными приходами за границей обеих юрисдикций, то есть евлогиевской и карловацкой. Ясно, что задача объединения была и государственная, а не только церковная.
Второе, установление тесных и дружественных отношений с православными Церквами славянских стран. В это время Англия уже интересовалась делами Сербии и нащупывала почву.
Третье, укрепление связей с главами автокефальных Церквей и влияние в решении международных церковных вопросов.
И в завершение было поручено – договориться со всеми представителями автокефальных Церквей о немедленном разрыве и прекращения общения с митрополитом Анастасием (Грибановским), что и было сделано. Анастасий был вынужден немедленно покинуть пределы Сербии, некоторое время, буквально на птичьих правах, сидеть в Мюнхене, потом (в 1950 году) он переедет в Америку.
Наконец речь идёт о немедленном разрыве и прекращения общения с митрополитом Анастасием и совместных действиях против папы Пия XII.
Папа Пий XII. До избрания папой его имя Эудженио Пачелли, скончается в 1958 году, избран папой в марте 1939 года перед самым началом Второй мировой войны. Пий XII – ярый сторонник унии ярый ненавистник коммунизма. В 1949 году он отлучит от церкви и коммунистов и сотрудничавших с ними католиков.
В то же время в 1939-1940 годах при оккупации Чехословакии, при вторжении в Польшу Пий XII помалкивает о германском нацизме и об итальянском фашизме, нет от него благословения и партизанскому движению в Италии. Правда, была попытка помощи католической Польше по радио Ватикана, но все пастырские речи Пия XII подчинены политическим соображениям. Политические соображения у него следующие: Польша мыслится как форпост против коммунизма и, одновременно, он сторонник продвижения Польши на восток. Конечно – это мечта, но, так или иначе, в своей мечте Пий XII посягает на территорию России. Вторая мечта папы – союз европейских держав против коммунизма.
На деле вышел союз Америки и западных держав против фашизма. Союзники германского фашизма тогда назывались странами “оси”, в которую входили: Германия, Румыния, Венгрия, Италия. Личные усилия папы направлены на то, чтобы Италия вышла из войны за счёт сепаратного мирного договора – опять не получилось.
В 1943 году папа Пий XII осудил совместное заявление Черчилля и Рузвельта с требованием безоговорочной капитуляции стран оси, то есть Германии, Румынии, Венгрии и Италии. После поражения 6‑й армии Рейха (армии Паулюса) под Сталинградом папа стремится стать посредником между странами оси и западными державами. Затея провалилась, но Аллен Даллес через своих посредников, включая князя Гогенлоэ был связан с папой. Папа фактически открыто покровительствовал сепаратным переговорам Аллена Даллеса – цели их практически совпадали.
Цели были следующие. Во‑первых, сохранение Германии без оккупации как фактора европейского сообщества, правда, по возможности, без нацизма (сепаратный мир без участия России). Во‑вторых, всемерное расширение Польши на восток, желательно за счёт всей Прибалтики; в третьих, сохранение Румынии и сильной Венгрии, как санитарного кордона против влияния СССР.
Весной 1943 года, после Сталинграда, папа Пий XII приветствует разрыв между эмигрантским правительством Польши, обосновавшимся в Лондоне, и правительством СССР.
Июль-август – новый разгром Германии на Курской дуге. Папа всё ещё надеется и в октябре 1943 года, что немецкое католичество образует надёжный бастион против коммунизма. Ничего не получается: немецкое католичество, объединённое уже экуменически с протестантизмом, образует бастион, но против фашизма.
И последняя идея – образование конфедерации Придунайских стран, куда должны были войти и Венгрия, и Болгария, и Румыния, и Югославия, то есть создать такой юго-западный кордон, опять‑таки против СССР.
Пий XII воздерживался от благословения фашизма, но мировой коммунизм он считал злом гораздо бо́льшим, чем фашизм. Именно такая позиция Ватикана была при папе Пие XII, то есть выбор, как они считали, меньшего зла.
Ответная мысль Сталина: противопоставить поползновениям Ватикана не коммунизм, а православие. Сталин мыслил Русскую Православную Церковь в качестве вернейшего своего союзника.
Итак. Сталин ставит задачу: создание единства автокефальных Церквей восточной Европы (пока), то есть Сербии, которая постепенно оправляется после хорватского геноцида, Болгарии, Румынии. По возможности, укрепление православных автокефальных Церквей Чехословакии и Польши, в том числе для успешного противодействия католической экспансии. Это в будущем, перспективный план, но ясно, что Ватикану надо противодействовать и немедленно.
Таким образом, восемь автокефальных Церквей, четыре восточных патриархата, Москва, Грузия, Румыния и Сербия подписывают обращение к народам всего мира, в котором возвысили голос против усилий Ватикана оградить гитлеровскую Германию от ответственности за все её преступления и, тем самым, оставить на земле фашистское, человеконенавистное, антихристианское учение и его носителей.
Таким образом, создаётся православная идеологическая база разгрома гитлеровской Германии и её союзников и таким образом предварительное благословение будущего Нюрнбергского процесса – международного суда над нацистскими преступниками. И заодно и над деятельностью католиков хорватов, усташей Павелича, в преследовании ими православных сербов. Арест в 1941 году сербского патриарха Гавриила, вывоз его в Германию, перевод его из лагеря в лагерь, в том числе и в Дахау, и, наконец, в Австрию. Гавриила освободили 8 мая 1945 года.
К чести православных предстоятелей политика для них, в отличие от папы, была где‑то на восьмом месте. Патриарх Гавриил был монархистом, но когда увидел, что “не проходит”, то возвратился в Югославию и занимает свой престол при Тито, то есть пастырский долг оказался сильнее и значительнее. В отличие от Николая Велимировича, который переехал в Америку, а до этого пытался как‑то вовлечь в дела Англию, но ничего не получилось.
Таким образом, Русская Православная Церковь оказалась стоящей рядом с далеко идущими планами Сталина. Знал ли патриарх Алексий I, во что его втягивают? Абсолютно точно нет, но он рассылает свои обращения.
В конце концов все поползновения Пия XII потерпели крах. На что рассчитывал папа? Конечно же на то, что страны Прибалтики при аннулировании договора Молотова-Риббентропа будут оккупированы англо‑американцами, которые и передадут их Польше.
Но ни Англия, ни Америка не стали ввязываться в дела средней Европы. Как выражались прибалты – не нужны мы ни Англии, ни Америке, а нужны мы дяде Джо (Сталину).
Поэтому, следовало действовать немедленно. Ещё в 1940 году православная Латвия, а через некоторое время в 1941 году и Эстония принесли покаяние в своей схизме, в своих самочинных автокефалиях. Именно тогда их всех присоединил к Москве митрополит Сергий Воскресенский. После убийства Сергия Воскресенского они пытались при немцах вернуться к своим автокефалиям и в 1945 году, ещё до окончания войны, пришлось им снова принести покаяние.
Для их присоединения[6] был направлен митрополит Григорий Чуков. Все помнили, что это – бывший смертник (1922 год), переживший всех своих судей и всех своих палачей.
В Эстонии он начинает действовать, как сказал бы Серафим Саровский, кротко, да хорошенько. А именно, он помогает воссоздать православную епархию Таллинскую и Эстонскую, с епархиальным советом, в котором присутствие пополам‑напополам, половина эстонцев, половина русских. Через некоторое время, в 1947 году, в православную Латвию будет назначен правящим архиереем Вениамин Федченков.
Таким образом, никакого расширения Польши на восток не получилось, а наоборот, и Польша и Прибалтика расширяются только на запад: бывший немецкий Мемель становится Клайпедой, бывший немецкий Данциг становится Гданьском. И бывший послушник Оптиной пустыни Русской Православной Церкви целибатный священник отец Александр Аваев был в Данциге, а оказался в Гданьске и вошел в ведение Польской Православной Церкви.
Польская Православная Церковь в 1928 году объявила самочинную автокефалию, в 1948 году её простили и эту автокефалию ей уже даровали как законную. Точнее, в 1946 — 1948 годах совершается укрепление Польской Православной Церкви.
В Чехословакию направляется единственный архиерей из России епископ, впоследствии архиепископ, Елевферий Воронцов и он становится епископом Чешской Православной Церкви. Постепенно, через хиротонию начинается постепенное укрепление Чешской православной Церкви на территории Чехии. А тогда было прямо сказано, что для автокефалии у Чехии нет сил.
Болгария. Болгария находится в схизме с Константинополем. По братскому ходатайству (печалованию) патриарха Алексия I схизма была снята и Константинополь вступает в церковно‑канонические и литургические общения с митрополитом Стефаном Софийским и Болгарским.
В Софии всё ещё живёт протопресвитер Щавельский, когда‑то протопресвитер Российской армии и флота. В 1926 году он вошел в подчинение православной Болгарии и так в ней и остался. Скончается в 1950 году, оплаканный всей своей паствой, как русской, так и болгарской.
Сербия. На Соборе присутствует митрополит Иосиф Скоплянский, так как патриарх ещё находится в заключении. Патриарх Сербский был хорошо известен своими антинацистскими взглядами и об этом указано Карпову, поэтому при Тито патриарх Гавриил вернулся в Сербию.
Румыния. Кишинёвская епархия после революции и после отторжения Молдавии от пределов СССР перешла в введение Румынского патриархата. Теперь не только восстановлена православная епархия Кишиневская и Молдавская, но и предстоятель епархии Иероним отправляется в Румынию для переговоров с целью достижения прочного соглашения с патриархом Румынским Никодимом. Для этого посылают архиепископа Фотия Тапиро, человека прежней выучки, ученика архиепископа Сергия Страгородского, и, несмотря на некоторые трудности, соглашение с патриархом Никодимом было достигнуто. Поскольку в Румынии в это время существует министерство исповеданий, которое возглавляет священник Бурдуча, который и взял на себя посреднические функции. Сам он абсолютно симпатизирует и социализму, и Советскому Союзу – патриарх Никодим сдался. На импровизированном церковном соборе в Румынии была подписана законная каноническая грамота, канонический отпуск епархии Молдавской и Кишинёвской, она опять вошла в Московский патриархат и с патриархом Никодимом установлено полное каноническое и литургическое общение.
Таким образом, все православные Церкви восточной Европы приведены в полное согласие с Московской патриархией.
Следующая задача. Паломничество патриарха Алексия I на православный Восток. Прежде всего на Святую землю в Иерусалим — личный пастырский визит для укрепления связи с патриархом Иерусалимским Тимофеем. Алексий I сразу же начинает переговоры о возвращении Московскому патриархату собственности и подворий Русской Православной Церкви. Все патриархаты отказались признавать правоприемником Русской Православной Церкви Карловацкий раскол.
В особом послании патриарха Алексия I православному сообществу сказано было однозначно – кроме Московского патриархата никаких русских православных нет, “хотя бы они по национальности были русскими и по исповеданию православными”.
Церкви всё‑таки надо было достигнуть вероисповедного и канонического единства именно всеправославного, так как в это время предпринята попытка другой консолидации, консолидации, так сказать, общехристианской, консолидации всего мира. В последствие это объединение получило название экуменистического сообщества.
То, что очень долго фигурировало на поверхности общественной и церковной жизни как ВСЦ – Всемирный Совет Церквей, будет организован в 1946 – 1948 годах. Тогда не только Россия, но и православные патриархаты игнорируют это сообщество.
ВСЦ возникла, можно сказать, из полуобщественной христианской организации молодёжи, которая была основана протестантским проповедником Джоном Нуксом из Америки. Эта организация и явилась тем самым организационным ядром, которая и послужила центром кристаллизации будущего ВСЦ.
Сначала их было даже два: ИМКА и ИВКА[7], то есть отдельно мужская христианская организация и отдельно женская. Позднее кающаяся русская интеллигенция, объединённая вокруг Евлогия, немедленно влилась в эти христианские союзы. Все же это было не церковное, а чисто общественное образование, но объединённое христианской идеологией[8].
Во время войны, в отличие от Римского папского престола, эти все христианские ассоциации заняли резко антифашистскую позицию (без единого исключения). Естественно, что из этой среды были и мученики, пострадавшие от безбожного фашизма.
Люди, верные идеям своей молодости, в 40‑х годах и образовали ядро ВСЦ. Прежде всего туда вошли всевозможные протестантские деноминации и, хотя приглашения получили все, вначале не только православные, но и католики в ВСЦ не вошли и исторически сложилось так, что ядро ВСЦ – протестантское: Англия, Германия, Голландия и, главное, Америка; да и по складу ВСЦ – некая христианская ООН. Там такая же генеральная ассамблея, отделы и так далее. Именно Америка со своей религиозной пестротой и дала больше всех представителей в ВСЦ.
Все основные патриархаты отнеслись к идее ВСЦ настороженно, но патриархат Болгарский (и втайне сам, конечно, митрополит Стефан III) посылает представителей.
После Собора, в апреле 1945 года, Сталин принимает у себя Алексия I, митрополита Николая (Ярушевича) Крутицкого и Коломенского и протопресвитера Николая Колчицкого – это первый официальный после Собора контакт. Переписка между ними велась давно ещё с первых дней войны, а здесь они, так сказать, познакомились. Патриарх Сергий в основном имел дело с Карповым.
Патриарх Алексий I общается со Сталиным постоянно, то есть он посещает Сталина минимум раз в месяц. Тут было много и хорошего и плохого. Как все цари, товарищ Сталин имел своим духовником патриарха. А это значит, что все деяния товарища Сталина оказываются на пастырской совести патриарха Алексия I. За все восемь лет у Сталина с патриархом не было ни единой размолвки, ни единого неприятного случая.
Всё, что сейчас иногда печатают (1998-2006 год) о каких‑то гонениях – чистейший вздор, не имеющий под собой никакого основания. Дело совсем в другом. Совет по делам Русской Православной Церкви во главе с Карповым готовил новый закон о религиозных объединениях и вообще об отношении Церкви и государства. Сталин этот закон не утвердил и его отправили в архив. Законы Сталин в принципе не любил – вся государственная машина работает в это время не законами, а инструкциями. Инструкции, которые давались Карпову, были сверхжесткими.
Сталин прекрасно понимал, что законодательство 1929 года ориентировано не на верховную церковную власть, а только на общины – двадцатки, которые имели право выбирать себе даже юрисдикцию. То есть, законодательство 1929 года было рассчитано на распыление — сталинская церковная политика рассчитана на консолидацию. Поэтому самое простое — укреплять центральную церковную власть, начиная с Московской патриархии, затем православные епархии.
Причём, везде должны сидеть православные епископы и не только поставленные Алексием, но ещё и абсолютно ему покорные – никакого церковного свободомыслия. Поэтому любой архиерей, про которого сталинскими агентами докладывалось, что он с церковной властью “в раскосе”, отправлялся в места не столь отдалённые. Правда таких охотников было не много, наиболее известен Мануил Лемешевский[9], который в 1949 году получит пять лет заключения (фактически его арестовали за нарушение церковной дисциплины – мог, например, взять и не приехать на службу).
Если вдруг оказывается, что по чрезмерной ретивости арестуют какого‑нибудь архиерея или священника, но за него походатайствует патриарх, таковой архиерей или священник немедленно освобождается и поступает в полное введение патриарха Алексия.
Патриарх Алексий ходатайствовал за всех, против кого он не имел личных неудовольствий. Очень характерный случай. Был такой архимандрит Исаакий Виноградов. Путь его очень характерен для тогдашнего перелома двух эпох. Исаакий 1896 года рождения, то есть – ровесник Софронию Сахарову; участник Первой мировой войны и участник белого движения и как всё белое движение он оказался за границей. Ещё при Врангеле Исаакий был священником РОВСа, Российского общевоинского союза. Затем поступил в распоряжение архиепископа Сергия (Королёва) Пражского[10], подчинённого Евлогию. Находясь в эмиграции, в 1927 году принял монашество, пострижение принял от митрополита Евлогия.
Можно себе представить, какие настроения тогда волновали русскую эмиграцию, если даже в Париже издавался журнал “Советский патриот”. Исаакий Виноградов в Париже, как только было открыто Советское консульство, явился туда и попросил себе советский паспорт. Гражданство ему было дано и через два дня он был арестован и препровождён в Советский Союз, получил стандартную десятку, но ему сделали не измену родине через намерение (581б), а вменили ему настоящие преступления. А именно, участие в белом движении и исполнение должности священника организации РОВС.
Архиепископ Сергий Королёв на основании 11 правила Антиохийского собора обращается к своему предстоятелю и через него к товарищу Сталину с трогательной просьбой, что – это мой брат по постригу, что Исаакий после 1928 года служил под моим началом и во время войны не сотрудничал с гитлеровцами, а наоборот, молился о победе Советского Союза.
Это письмо поступает в Чистый переулок, естественно, через министерство иностранных дел, патриарх отправляется к Сталину и через некоторое время прямо на письме стоит резолюция “На пересуд”. Исаакию дают помилование на том основании, что во время войны он не сотрудничал с гитлеровцами и что за него ходатайствует архиепископ Центральной Европы. Исаакий был направлен к архиерею Николаю (Могилёвскому) в Ташкент[11], где он стал настоятелем кафедрального собора, затем он был переведён в Елец Орловской епархии, где и скончался в 1983 году.
[1] Вплоть до ницшеанства: “Бог умер” и, стало быть Его нет.,
[2] У Гитлера был национал‑социализм, но это только для народа, в то же время туда входили эзотерические учения, а это всё – сатанизм.
[3] “Пессимизм” – речь идёт о Шопенгауэре.
[4] Постановление готовил Николай Ярушевич, а принимал весь Собор.
[5] Митрополит Илья Гор Ливанских приедет после Собора и ему подарят икону Казанской Божией Матери, украшенную всеми самоцветами, которые добывают на Урале.
[6] Литва традиционно была в Русской Православной Церкви и ни в какую автокефалию не ударялась.
[7] Young Men Christian Association; Young Women Christian Association.
[8] Надо сказать, что в этом вопросе государство (СССР) и Церковь (РПЦ) действовали в согласии. Сталин всех этих поползновений не одобрял.
[9] Оренбургская кафедра (Оренбург тогда назывался Чкаловым).
[10] После присоединения получил от Алексия новое назначение – экзарха Центральной Европы.
[11] Караганда – столица лагерей, а Ташкент – столица при лагерной зоны.