Список лекций Новейшая история Русской Православной Церкви (1917-2000)
Митрополит Сергий – кормчий корабля церковного. Исповеднический подвиг митрополита Сергия.
Попытка создать “катакомбную церковь”. Иосифлянский раскол.
- Зарождение и развитие “церковного подполья”: имяславцы, иоанниты и другие. Конец века а) по Владимиру Соловьёву; б) по Нилусу. Правая церковная оппозиция обеих столиц: “крайние” и “умеренные”.
- Внешне-церковная ситуация в Ленинграде после удаления епископа Мануила (Лемешевского). Олигархия викариев. Назначение митрополитом Ленинградским архиепископа Иосифа (Петровы́х) Ростовского, викария Ярославской епархии.
- Начало нестроений. Перевод митрополита Иосифа в Одессу и отказ его от послушания. Депутация к Сергию представителей Ленинградской церковной оппозиции.
- Вопрос о поминовении властей (распоряжение Сергия и Синода от 8/21 октября 1927 года). Вопрос об антихристе. Свидетельство митрополита Сергия.
Церковное подполье сформировалось ещё до революции. Возникновение его в начале XX-го века связано с ересью “имяславцев”, как они называли себя и как их назвали – “имябожники”. “Имябожники”, как сказано в определении Священного Синода против них, “четверили Святую Троицу”, то есть не различали сущности и энергии Божества, и поэтому Имя Божие считали тоже Богом, то есть как бы четвертой ипостасью.
Но это определение Синода от 27 августа 1913 года – это еще не всё. Автор книги “На горах Кавказа” отец Илларион скончался под малым отлучением; Антоний Булатович, выгнанный с Афона, будучи иеросхимонахом, получил малую епитимью, был прощен и в первые дни Первой мировой войны был назначен священником Красного Креста. В 1917 году при развале фронта Антоний вернулся с фронта и был запрещен в священнослужении патриархом Тихоном, а в 1919 году был убит (в своем имении).
Но последователи имябожников остаются и распределяются по разным местам; и, прежде всего, они оседают в горах Кавказа, то есть где-то в водоразделе между кубанскими казаками и терскими в безлюдных горных местечках.
Об имябожниках сохранилось удивительное свидетельство: начиная с 1922 года в этих же местах в одном из маленьких женских монастырей, православном и официальном, подвизалась монахиня Сергия Клименко (скончалась в Пюхтицах в 1994 году, а долго была тайной монахиней).
Монахиня Сергия написала книгу о 20-х годах[1], где говорится, что — “большинство имябожников осело на Кавказе и в силу того, что ложь ближе падшему уму человеческому, чем истина, это ложное нездоровое направление нашло сочувствие — раскол стал охватывать целые станицы; пошли откровения о том, что, якобы, голубь вылетел из православной Церкви и она осталась без благодати. Да не будет этого, врата адовы не одолеют Церкви Христовой.
Характерной особенностью имябожников была лютая ненависть к православному духовенству: они набрасывались на наших батюшек, рвали их рясы, поджигали кельи, приводили мирян и милицию к их жилищам. И все это делалось, творя вслух молитву Иисусову, – вот как поглумился враг над Именем Божьим.
Вся жизнь, всё жизненное направление имябожников подтверждало ту истину, что для занятия молитвой надо иметь правильное умонастроение, а его можно приобрести только в лоне Церкви. “Мечтание, как бы ни было оно приманчивым и благовидным, выводит ум из состояния Божественной истины, вводит в состояние самообольщения и обмана”[2].
Вот в таком самообольщении находились имябожники, у них были свои подвижники, ходившие босиком по снегу и так далее; они привлекали к себе простой народ чрезмерными телесными подвигами и всем запрещали общение с нами, православными.
Помню, как-то в нашей пустыньке встали мы по обычаю в 3 часа ночи на молитву, вдруг раздался треск среди лесной тишины – это несчастные фанатички вздумали глухой ночью, зимой ломать ограду нашего огорода. Зачем? – видимо, им так было “открыто”.
Имяславцев или имябожников поддерживали Булгаков и Флоренский и другие “московские философы”. Другое лжеучение, также сложившееся до революции, — иоанниты: иоанниты – это те, кто “вокруг батюшки Иоанна Кронштадского”.
Иоанниты – пневматологическая ересь (очень глубокая и типа хлыстовщины) о том, что Святой Дух воплощается (не вселяется благодать Святого Духа, а воплощается Святой Дух) в живых людях, ходящих по земле. Как у хлыстовцев Он воплотился в Иване Даниловиче и потом этот Иван Данилович был взят на небо живьём, так и тут: у иоаннитов Святой Дух воплотился в Иоанне Кронштадском; они его воспринимали как живого Бога.
Иоанн Кронштадский позднее отлучал иоанниток от причастия, но они кусали самого Иоанна Кронштадского, чтобы, так сказать, причаститься его крови. Иоанн Кронштадский слишком долго терпел всё это, слишком долго не понимал опасности. Движение иоаннитов при патриархе Пимене служило препятствием для канонизации Иоанна Кронштадского; и только в 1990 году, при нынешнем патриархе Алексии II, состоялась канонизация.
Одновременно среди академической интеллигенции и интеллигентных верующих Северной Пальмиры (в основном), то есть Ленинграда, бытуют ложные эсхатологические настроения. Одна группа ждёт конца света, руководствуясь работой Владимира Соловьёва “Три разговора”.
Владимир Соловьёв в повести “Три разговора” пишет придуманную им историю о том, что духовенство трёх основных христианских течений, то есть православного, католического и протестантского, всё примет Антихриста. Вождями противления Антихристу будут три человека: от православных – епископ на покое Иоанн (намёк на Иоанна Богослова); от католиков – будущий папа Римский Пётр II; от протестантов – доктор Паули, то есть тоже с намёком на апостола Павла.
Поскольку Антихрист – глава мирового правительства, которое находится в Иерусалиме, то во власти мирового правительства и Константинополь и Тюбинген. Антихрист православных рассчитывает утешить тем, что в Константинополе будет всемирный музей православной культуры с неограниченным финансированием; в Тюбингене будет – всемирный институт свободного исследования Священного Писания (тоже с неограниченным финансированием); и у Римского папского престола – все его исторические права и привилегии, как во времена Иннокентия III.
По первому варианту Антихриста распознает старец Иоанн, потому что тот ходит в перчатках, а под перчатками у него – когти.
По второму варианту Антихриста распознают евреи, которые поймут, что он не может быть Мессией, потому что он даже не обрезан.
По всей земле пойдет война против Антихриста и его победят.
Этими-то россказнями люди и жили; а другие россказни – это писания Нилуса, а именно, то, что как только рухнет русское самодержавие, так придет Антихрист и наступит конец света.
Но, кроме академической корпорации, кроме интеллигентных верующих Северной Пальмиры, были заражены всякими такими нездоровыми настроениями и уже готовы для противления такие люди, как, например, Феодор Поздеевский. Уже при патриархе Тихоне оформилось два течения правой оппозиции.
Первое течение было крайнее, которое хотело иметь у себя возглавителем Феодора Поздеевского. Это течение предлагало всей Церкви уйти в подполье, ссылаясь на то, что Советская власть держалась только молитвой Церкви и если бы не было молитвы Церкви, то Советская власть немедленно бы и закончилась (а молитва Церкви за власть — по почину Сергия). Это направление изо всех сил устремлялось в катакомбы. Они, впрочем, встали в оппозицию ещё патриарху Тихону, начиная с июня 1923 года, когда 16 июня патриарх Тихон подал своё заявление в Верховный суд РСФСР; после освобождения патриарх Тихон отправился на могилку незадолго скончавшегося отца Алексия Мечева — так целая группа верующих, завидя издали идущего патриарха, демонстративно развернулась и покинула кладбище, не желая молиться вместе с ним.
Именно в этой среде ждали кончины или, может быть, расстрела патриарха Тихона (до июня 1923 года) с тем, чтобы провозгласить патриархом Феодора Поздеевского и вместе с ним уйти в катакомбы.
Более умеренное направление махнуло рукой и на Тихона с его новой политикой, и на послание Тихона; но ждали они конца света и ждали его прямо истерически.
Вениамин Федченков в своем духовном дневнике “Святой сорокоуст” приводит письмо одной богомолки из России, где написано, что мы живем во времена, что, может быть, “и до декабря не доживём” (1927 год); я, говорит, Вас предупреждаю – “грядет великое и славное пришествие Господа Иисуса Христа”.
Это разнообразное церковное отщепенчество как раз в северной столице свило себе самые прочные гнезда. С одной стороны, Петроград (будущий Ленинград) – это и цитадель обновленчества. Обновленчество – это так называемая “красная церковь”, которая всячески угождает власти. С другой стороны, тайная “белая церковь” пока что пребывает в молчании, но уже есть, и тайно вербует своих сторонников; но она с самого начала образовала некое духовное полуподполье, а потом уже недалеко и до полного подполья.
Конечно, все эти старые нездоровые течения в Церкви, по сути хлыстовские (иоанниты), либо еретические (имябожники) могли бы быть вынесены на суждение Собора 1917 – 1918 годов, но этого не произошло[3].
Какова была ситуация в Ленинграде после удаления епископа Мануила, которого арестовали в феврале 1924 года и отправили на три года на Соловки? Правящего архиерея не было после расстрела митрополита Вениамина (Казанского), но зато было целых шесть викариев.
Старшим викарием Ленинградской епархии, начиная с 1922 года, считается епископ Николай (Ярушевич) Петергофский (старший викарий, так как все остальные викарии могут отлучаться только с его позволения и на нём же лежала обязанность докладывать дела в Патриархию); именно епископ Николай (Ярушевич) в эти смутные дни сохранял полную трезвость и церковную ответственность.
Другие викарии Ленинградской епархии.
Епископ Кронштадский Венедикт (Плотников) (одноделец Вениамина, но ему расстрел заменили на пять лет, много раз арестовывался, но всякий раз по освобождению тут же брался опять за церковную работу – достойнейший человек) будет расстрелян в 1937 году. Епископ Григорий (Лебедев) Шлиссельбургский; епископ Димитрий (Любимов) Гдовский; епископ Сергий (Дружинин) Копорский; епископ Серафим (Протопопов) Колпинский; архиепископ Гавриил (Воеводин) Ямбурский. И уже во время смуты будет хиротонисан и направлен Сергиевым Синодом седьмой викарный епископ Сергий (Зенкевич) Детскосельский.
Можно было бы Николая Ярушевича назначить правящим архиереем с возведением в сан митрополита, но это нашли неудобным, так как он в епископстве недавно: был хиротонисан в апреле 1922 года.
Венедикт Плотников – постоянно арестовывается. Поэтому Сергий, как только принял местоблюстительские функции в 1926 году, начинает искать человека для Ленинграда. Сергий предлагал занять кафедру нескольким архиереям, но все отказывались. По справедливому замечанию митрополита Иоанна Снычева – “одни разумно, другие – преступно”.
В 1926 году к Сергию является депутация с представителями и от профессорской корпорации Петербургской Академии, и от верующих интеллигентных мирян, и от духовенства, которая передала Сергию письменное ходатайство с просьбой назначить правящим архиереем в Ленинград архиепископа Иосифа (Петровых), викария Ярославской епархии, архиепископа Ростовского. Поскольку у всех еще в голове Собор 1917-1918 года, где в положении о епархиальном управлении прямо сказано, что “должны быть учтены пожелания епархии (то есть паствы)” – Сергий согласился и съехавшиеся архиереи Сергиева Синода одобрили этот выбор и Иосиф Петровых получил назначение в Ленинград с возведением его в сан митрополита.
Иосиф Петровых прибыл в Ленинград под праздник Александра Невского, а в это время решили отдать Александро-Невскую лавру опять верующим, где Иосиф Петровых при большом стечении народа отслужил литургию; после чего он обратился к народу с кратким словом и упомянул о том, что завтра он не надолго покинет Ленинград, чтобы проститься с Ростовской паствой.
После того, как Иосиф Петровых выехал из Ленинграда для прощания со своей паствой (хотя, конечно, так как он был только викарий, достаточно было бы просто написать письмо на имя Агафангела и оно было бы прочитано в Ростове), его больше в Ленинград не пустили. Зиновьев направил предписание Иосифу, что ему въезд запрещен, так как установлена его связь с иоаннитами (Зиновьев – не Сталин: он всё-таки что-то объяснял).
И хотя Иосиф писал Тучкову письма, в которых выражал свою полную преданность Советской власти, но его все равно не пустили.
В течение целого года, то есть с сентября 1926 по сентябрь 1927 года викарии Ленинградской епархии Димитрий Любимов, Сергий Дружинин и Серафим Протопопов ездят в Ростов с докладами; получают от Иосифа распоряжения, которые сообщают Ленинграду.
Хотя решения Собора 1917-1918 года не предусматривали управления епархией извне епархии и, более того, 18-е правило Антиохийского собора говорит — “Аще кто, будучи поставлен во епископа, не пойдет в тот предел, в который он поставлен, не по своей вине, но или по неприятию его народом, или по другой причине, от него не зависящей, таковый да участвует и в чести и в служении епископском, токмо нимало не вмешивается в дела церкви, где пребывает и да ожидает, что определит о нем совершенный собор тоя области по представлению в оный дела”.
Этот случай полностью подходит к Иосифу Петровых; то есть по независимым причинам он не может попасть на свою кафедру и находится в другой епархии. Но нигде нет, чтобы правящий архиерей управлял епархией из других мест. Совершенный собор, к тому же, может дать такому епископу и другое назначение. Это же есть и в 14-м Апостольском правиле.
14-е правило святых Апостол говорит так: “Не позволительно епископу оставляти свою епархию и во иную преходити, аще бы и от многих убеждаем был; разве, когда будет некоторая вина (то есть причина) благословная сие творити его понуждающая, яко могущего большую пользу обитающим тамо принести словом благочестия; и сие не по своему произволу, но по суду многих епископов и по сильнейшему убеждению”.
Таким образом, если гражданская власть или народ не пускает архиерея, например, как не пустили в Варшаву Серафима Чичагова (из-за военных действий), то епископу надо ждать другого назначения.
Но в Ленинградской епархии все было не так: имя Иосифа за литургией возносят как правящего архиерея и постоянно получают от него указания и, видимо, такое положение всех устраивает.
Само по себе такое положение – не нормально. Тем временем в 1927 году, в мае, водворившись в Москве (на улице Короленко в Сокольниках), 29 июля Сергий выпустил Декларацию, на которую Иосиф не обратил ни малейшего внимания, так как в Ростове он пребывает как бы и на покое. В сентябре Иосиф получает новое назначение в Одессу, митрополитом Одесским, так как Одесская епархия была тоже вдовствующей и была вся занята обновленцами. И, как сказано в 14-м апостольском правиле, он мог бы там “принести большую пользу словом благочестия”.
Иосиф Петровых ехать в Одессу отказался и, притом, демонстративно; счёл это просто “обидой” для себя, как понижение; возникает переписка между ним и Сергием,[4] которая продолжалась до февраля 1928 года, когда он подпишет документ о Ярославском отколе.
Вот первое непослушание, проявленное Иосифом здесь, несмотря на то, что Одесса относится к Киевскому экзархату: экзарх митрополит Михаил (Ермаков) специально запрашивает у Иосифа о времени его прибытия в Одессу. Иосиф отвечает письмом, дерзким до неприличия, что такое назначение незаконно “и я его не принимаю”. Хотя Михаил сообщил обо всем в Синод, дело не получило дальнейшего хода.
И опять к Сергию является из Петербурга депутация и опять от профессории, от интеллигентных мирян, от духовенства, возглавляемая викарным архиереем Гдовским епископом Димитрием (Любимовым), и начинается беседа (беседа очень характерна).
12 декабря (н.ст.) 1927 года представители духовенства и мирян Ленинградской епархии во главе с епископом Димитрием Любимовым явились в резиденцию Сергия для беседы (о готовящемся назначении митрополита Серафима Чичагова в Ленинград они уже знали) [5].
Митрополит Сергий принял их радушно и в течение двух с половиной часов читал их письма, задавал вопросы и отвечал. Был отец протоиерей Верюжский, во главе клириков Ленинграда.
Епископ Димитрий дал Сергию прочитать письмо, подписанное шестью епископами; отец Василий Верюжский дал митрополиту Сергию прочитать письмо, составленное священниками; и, наконец, “мною, безымянным рассказчиком”, было дано митрополиту Сергию заявление от верующих академических кругов Ленинграда.
Все настаивают, что Димитрий – это представитель лучшей части духовенства; рассказчик является “выразителем мыслей” сотен друзей и знакомых “и, надеюсь, тысячи единомышленников научных работников Ленинградской епархии”.
Если сам Иосиф Петровых на Декларацию не отреагировал, то для этих верующих кругов Ленинграда, как они утверждают, она является камнем преткновения.
Несмотря на то, что эта Декларация является прямым продолжением всей церковной политики патриарха Тихона, их это нимало не убеждает и когда Сергий говорит, что – “вам мешает принять мое воззвание ваша политическая идеология”, они отвечают – “нет, владыко, не политические убеждения, а религиозная совесть не позволяет принять то, что Вам Ваша совесть принять позволяет”.
Между Декларацией, которая была написана в конце июля и опубликована в августе, и этой депутацией, которая была в первой половине декабря, прошло ещё одно важнейшее событие – 8/21 октября 1927 года, в день святой Таисии (то есть бывшей блудницы, потом преподобной) — Сергий выпускает распоряжение о поминовении властей на ектении за литургией по известной формуле: “О богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте” (эту формулу Церковь употребляет и по сей день).
Напомню, что после январской анафемы 1918 года Собор вносит корректив и принимает поминовение властей по формуле: “О властех предержащих, да внушит им Господь благое о Церкви Своей святой и о людех Своих”. Ещё до издания Декрета об отделении Церкви от государства 19 января (ст.ст.) 1918 года патриарх Тихон выпустил воззвание с анафематствованием “захвативших власть”. Но в марте 1918 года (de facto) эта анафема была снята и от Собора начался конструктивный диалог с большевиками, с той комиссией, которую выделил для диалога с Собором Совнарком; в конце же Собора и была выработана эта формула поминовения, которую использовал патриарх Тихон; но его распоряжение многими епархиями, не говоря о приходах, не было выполнено – митрополит Сергий заставил выполнять всех в силу канонического послушания.
(Патриарха Сергия глубоко почитали покойные патриархи Алексий I и Пимен, но нынешний патриарх Алексий II объявил о своем особом мнении в интервью газете “Известия” в 1991 году).
— Ну что же особенного, сказал митрополит Сергий, что мы поминаем власть – раз мы ее признали, мы за нее и молимся; молились же за царя, за Нерона и других.
— А за Антихриста можно молиться? – спросили мы.
— Нет, нельзя.
— А Вы ручаетесь, что это не антихристова власть?
— Ручаюсь. Антихрист должен быть три с половиной года, а тут уже 10 лет прошло.
— Но ведь дух-то антихристов, не исповедующий Христа во плоти пришедшего.
— Этот дух всегда был со времени Христа до наших дней, какой же это Антихрист – я его не узнаю (первый антихрист тогда уж Лев Толстой – В.Е.).
— Простите, владыко. Вы его не узнаете – так может сказать только старец (это у них старец из “Трех разговоров” — В.Е.), а так как есть возможность, что это – Антихрист, то мы и не молимся. Кроме того, с религиозной точки зрения наши правители – не власть.
— Как так – не власть?
— Властью называется иерархия, когда не только мне кто-то подчинён, но и я сам подчиняюсь выше меня стоящему и всё это восходит к Богу, как к источнику всякой власти.
— Ну – это тонкая философия.
Существуют разные мнения. Апостол называет Антихриста всё-таки – сыном противления и человеком погибели. Но существует мнение (церковное также), что Антихрист — это имя собирательное, ссылаясь на место из Апокалипсиса, где сказано “Гога и Магога, которые окружилb стан и город возлюбленный, число же их как песок морской” (ср. Апок.20.7).
Гога и Магога, по толкованию Андрея Кесарийского, в переводе с еврейского означают “собрание” и “превозношение”, то есть собрание превозносящихся; то есть, Антихрист может быть и множественностью. И Антихрист – это не тот, кто против Христа, а это тот, кто вместо Христа.
Но главная примета Антихриста – он в храме Божием сядет, яко Бог, выдавая себя за Бога (2Фесс.2.4). Большевики крушили храмы, но они же не вставляли своих портретов в иконостас.
Вопрос об Антихристе и Нилус не прошел мимо; и его измышления состоят в том, что стóит только уйти православному царю, то сразу же начнется Антихрист и наступит конец света. От Нилуса такой подход сначала воспринял карловацкий деятель Михаил Молчанов, а потом и уроженец Советского Союза, но ушедший в американское гражданство и карловацкую юрисдикцию, известный нам Михаил Назаров. Во всяком случае, то, что “царь – это удерживающий”, – это концепция Нилуса.
Митрополит Сергий недаром упоминает, что молились и за Нерона. Послания апостола Павла, где сказано о властях, то есть, и послание к Римлянам и 1-е послание к Тимофею были выпущены при Нероне; и сразу же Церковь приняла их как свидетельство воли Божией.
Например, если гонения Нерона – хаотичны, то есть не было правильного следствия (например, взяли жену апостола Петра, а самого Петра оставили в покое), то гонения при императоре Марке Аврелии оформлены законодательно, так как закон 177 года приравнивает христианское исповедание к уголовному преступлению. Гонения большевиков никогда не были ни кровавей, ни изощрённей, чем гонения Марка Аврелия. Первенствующая Церковь никогда не считала Марка Аврелия Антихристом, а даже и наоборот; апологеты, например, Афинагор Афинянин, направляли ему свои апологии.
На три письма депутации Сергий отвечает особым посланием.
- Отказаться от курса церковной политики, которую я считаю правильной и обязательной для христианина[6] и отвечающей нуждам Церкви, было бы с моей стороны не только безрассудно, но и преступно.
(Факт существования Церкви на территории СССР был признан большевиками, но это вовсе не освобождало церковников от преследований – Церковь в этом случае просто разделяла судьбу своего народа: членов партии коммунистов также сажали и расстреливали. В 1924 году был расстрелян Шляпников – руководитель партии перед революцией в 1916 году; в 1925 году после смерти Дзержинского посадили почти всю Лубянку; в 1926 году прошла “платформа 46-ти”, которая привела к политическому падению Троцкого и всех его ближайших сотрудников арестовывали и расстреливали. Как выражался Солженицын – всю партию никто сажать не хотел, но посадить надо было “головку и долгостажников”. По сути дела, слова Сергия об “общих печалях и радостях” были пророчеством – и бывшие гонители и гонимые окажутся в одних и тех же лагерях и соседями по нарам в одних и тех же бараках).
- Перемещение епископов – явление временное, обязанное своим происхождением в значительной мере тому обстоятельству, что отношение нашей церковной организации к гражданской власти до сих пор оставалось неясным. Согласен, что перемещение часто – удар, но не по Церкви, а по личным чувствам самого епископа и паствы. Но, принимая во внимание чрезвычайность положения и те усилия многих разорвать церковное тело тем или иным путём, и епископ, и паства должны пожертвовать своими личными чувствами во имя блага общецерковного.
(Ленинградская депутация не столько возражала против Синода при предстоятеле, то есть заместителе местоблюстителя, сколько возражала против состава; а именно, требование состояло в том, чтобы удалить из состава Синода пререкаемое лицо, а этим пререкаемым лицом был архиепископ Алексий (Симанский), который снял запреты с обновленцев.
Сергий ответил, что архиепископ Алексий действительно допустил ошибку церковного характера, но впоследствии имел мужество признать свою ошибку и потерпел такое же наказание, как и многие из его теперешних обвинителей).
- Синод стоит на своём месте – органом соуправляющим. Таким он был и при патриархе, хотя тоже состоял из лиц приглашенных.
- О митрополите Серафиме я не знаю ничего, кроме сплетен и беспредметной молвы[7]. Для опорочения человека нужны факты, а не слухи. Не любят его и за то, что он, имея некоторый кругозор, не остался при наших взглядах на наше государственное положение.
- Устройство епархиального управления и, в частности, положение викарных епископов, соответствует положению, выработанному на Соборе 1917-1918 годов; беда только в том, что вследствие давнего отсутствия в Ленинграде епархиального архиерея и епархиального управления эта инструкция позабыта и викарные архиереи привыкли действовать независимо.
(Стоило Серафиму Чичагову водвориться в Ленинграде, как сразу в этом отношении всё встало на свои места, то есть, викарные получили свой правильный статус помогающих. Но всё-таки вся епархия волновалась правыми расколами).
- Устранено не моление за сущих в темницах и в пленении – в ектении оно осталось; а только то место, которым отцы-протодьяконы в угоду известным настроениям иногда злоупотребляли, превращая молитвенное возглашение в демонстрацию. Моление же за власть является только естественным следствием нашего гражданского ее признания. Не поминали мы ее (впрочем, патриарх и сам ее поминал и делал распоряжение о поминовении) только потому, что не решались открыто сказать, что мы ее признаем.
Подлинное подписал Сергий, митрополит Нижегородский,
1/14 декабря 1927 года.
[1] См. Сергия (Клименко), монахиня. “Минувшее развертывает свиток…”, М., “Благо”, 1998 год.
[2] Здесь приведена цитата из сочинения Игнатия Брянчанинова “О молитве”, т.1.
[3] Что касается ереси имябожников, то она-таки была вынесена на Собор (по ходатайству осужденных имябожников). Но по уставу Собора всякий вопрос должен был вначале быть подготовлен к решению соответствующим отделом и только потом поступать на соборное обсуждение. Вопрос об имябожниках (“О почитании имени Божия”) был передан в Отдел Собора о внешней и внутренней миссии, в котором и был организован Подотдел о почитании имени Божьего; председателем Подотдела был назначен епископ Феофан (Быстров), а секретарем – В.И. Зеленцов, — будущий епископ Василий, священномученик. Следует указать, что в Подотдел были специально включены заведанные сторонники имябожия из членов Собора, в первую очередь С.Н. Булгаков. Материалы и заключение Подотдела (не в пользу имябожников) были представлены Собору, но с опозданием: 7 сентября (ст.ст.) 1918 года состоялось последнее заседание Собора. Учитывая и это заключение, патриарх Тихон подтвердил запрещение имябожников в священнослужении впредь до раскаяния и “отречения от имябожества”. (см. “Забытые страницы русского имясловия”, М., “Паломник”, 2001 г.).
[4] Подробно описана в труде митрополита Иоанна (Снычева) “Церковные расколы в Русской Церкви 20-х-30-х годов XX-го столетия”, Сортавала (Валаам), 1993 год.
[5] В январе 1928 года в Ленинград назначается новый архиерей Серафим Чичагов. Иоанн Снычев с подачи своего учителя Мануила Лемешевского утверждает, что это назначение было неудачным. Можно сказать, что Серафима в епархии не полюбили и, в конце концов, в 1933 году, как бы гонимый духом этой нелюбви, Серафим по собственному прошению был уволен на покой. На его место и был назначен Алексий Симанский, которого к тому времени уже простили и приняли совершенно спокойно.
[6] Христианин всякую власть признает, ибо “случайностей для христианина нет”, а во всём, что с нами происходило и происходит, “действует та же Десница Божия, которая ведёт каждый народ к предназначенной ему цели”. (из Декларации).
[7] Митрополита Серафима обвиняли в мужеложестве.