Список лекций Новейшая история Русской Православной Церкви (1917-2000)
Митрополит Сергий (Страгородский), кормчий корабля церковного.
- Существо и каноническая оценка Григорианского раскола. Резолюция митрополита Петра от 1 февраля 1926 года. Проект создания коллегиального церковного руководства. Вопрос о церковной соборности.
- Диалог двух первоиерархов – Петра и Сергия. Июнь 1926 года: уничтожение “первофевральской резолюции”.
- Послание митрополита Петра от 1 января 1927 года – приговор “григорианскому” расколу. Середина 1928 года: “григорианский раскол” без Григория.
Заключение.
- Почему Господь попускает “бурю напастей” кораблю церковному? – К вопросу о церковно-государственных отношениях.
Итак, митрополит Сергий применил против бесчинников, нарушивших всякую церковную законность, 11-е правило Антиохийского собора и запретил их в священнослужении.
Попытаемся понять раскольников изнутри (так же, как и большевиков, и эмигрантов на Карловацком сборище), которые в декабре 1925 года собрали “Малый Донской собор”, а теперь стараются узаконить и возглавить коллегиальное управление Церковью.
Попробуем рассмотреть изнутри социальной психологии, изнутри истории Церкви, изнутри церковного, пусть замутнённого, но всё-таки церковного, — сознания, всё-таки законно поставленных архиереев, – откуда это всё взялось[1].
В своих заявлениях раскольники постоянно ссылаются на каноны, церковно-канонические основания и так далее. Но церковно-каноническое право в духовных учебных заведениях России практически не преподавалось и его никто не знал: лучшие канонисты в России, как правило, — миряне, типа профессора Троицкого. Канонистом считал себя Антоний Храповицкий, но именно потому, что он, несомненно, понимал окружающее невежество — поэтому не рассчитывал, что его кто-нибудь разоблачит. Канонистом был Сергий Страгородский: это была настолько белая ворона, что даже когда его похоронили и когда выходил труд, посвящённый его памяти, — “Патриарх Сергий и его духовное наследство”, то авторы отдельных статей с некоторым неизбывным удивлением повторяют – “ведь он был великим канонистом”.
Весь синодальный период был безусловно наглым попранием церковно-канонического права, но и в допетровской Руси церковные каноны тоже никто не знал (было доверие Константинополю, что канонический свиток в крепких руках, что тоже далеко не всегда было правильным).
Раскольники чётко видели, что никакого поместного собора собрать не удастся. То, что их собралось в Москве 10 человек, — это не более чем архиерейский междусобойчик, да и архиереи большей частью викарные, за исключением двух человек; некоторые – бывшие: бывший Егорьевский, бывший Могилевский. Это значит, что эти люди были лишены Церковной властью кафедр[2] и выгнаны, а затем, поскольку они не были запрещены в священнослужении, то они как-то ищут возможность где-то устроиться.
Поскольку за синодальный период все привыкли, что вся власть у государства, то они и решили выслужиться перед государством – “вы можете на нас положиться”. В своих документах они даже слово “Государство” пишут с прописной буквы.
Патриарх Тихон был бесспорной фигурой и для раскольников (начали осуждать только после его смерти), именно потому, что всё общество верных взирало на Тихона действительно как на отца; и больше – как на отца и как на духовный светоч; и, вообще, что “в нём одном и заключается православие” (так прямо и говорили).
Такого авторитета, как патриарх Тихон, митрополит Пётр не имел: все помнили, что он и пострижен только в 1917 году и, стало быть, то, что теперь называется — выдвиженец. И затем, митрополит Пётр назначает себе заместителя, то есть фактического предстоятеля Церкви, одной своей “бумажкой” (так тогда и говорили эти бесчинники).
Положение о местоблюстительстве патриаршего престола было хорошо разработано Поместным Собором 1917-1918 года – “О церковном возглавлении”. В положении есть специальный пункт, что если предстоятель Церкви физически лишен возможности управления (арестован, сослан, посажен, но жив), то он единоличным распоряжением назначает себе заместителя, который воспринимает в точности весь объем его прав и обязанностей. Этот соборный акт практически до сознания многих не дошел.
Фактически для раскольников было понятно то, к чему они привыкли с детства: что, во-первых, Церковь опирается на государственную власть; и, во-вторых, что в Синоде архиереев много; и это коллегиальное руководство они и называют “соборностью”. То есть – полная путаница понятий среди архиерейского чина. Конечно же, просачивалась и побочная мыслишка – а чем мы хуже? И это очень распространено, но именно как соблазн.
На Сергия раскольники наткнулись, как коса на камень; и сразу же его возненавидели; то есть восприняли, как главное препятствие, и тоже искренне, – возненавидели как кость в горле.
Все привыкли за 200 лет к синодальному правлению, а отучиться надо было фактически за четыре года, так как ещё пока шла гражданская война, возникали всякие “временные автокефалии”; потом они (пост фактум) были узаконены. Настоящее правильное церковное устроение началось с начала 1921 года, а на Благовещение 1925 года скончался патриарх Тихон.
Раскольники не просто пренебрегли прещением со стороны митрополита Сергия, а они, по существу, не понимали, что это такое. 28-е апостольское правило говорит следующее: “Аще кто епископ или пресвитер, или диакон, праведно за явные вины изверженный, дерзнет коснуться служения, некогда ему порученного, таковый совсем да отлучается от Церкви”.
То есть, если человек запрещен в священнослужении, он должен этому благоговейно подчиниться и ждать решения своей участи: от высшей ли инстанции, от собора ли архиерейского, от бóльшего собора. Но не только благословляющие, но и запрещающие слова Церкви наделены великой благодатной силой. Если запрещенный в священнослужении, коснется служения, некогда ему порученного, то литургии не совершается — Господь не участвует.
Раскольники постоянно отстаивали свою правоту. Но вначале пошли по пути обходному, но сулящему какое-то решение, по крайнем мере – обман народа. А именно, уже после запрещения Сергия и не подчинясь ему, они встречаются с заключенным митрополитом Петром (конечно, встреча была организована властями). Это всё было ещё до второго приезда Дамиана к Сергию: Дамиана Сергий убедил (прославлен на последнем соборе во святых), а остальные Дамиана не послушали и остались при своем мнении.
Народу надо постоянно иметь духовную чуткость, чтобы не поддерживать раскольников. Соборность начинается с нравственной ответственности каждого христианина, как члена Церкви, за дела всей Церкви.
В каком положении пребывал митрополит Петр, хорошо известно по многим свидетельствам. Тучков занимал бывшее Дивеевское подворье и некоторым дивеевским сестрам разрешили пока жить там. Поэтому, когда на лестнице появлялась заметная, дородная фигура митрополита Петра, то попечительная забота сестер неизменно распространялась на него, подчас даже в большей степени, чем на других. Объяснялось это тем, что у митрополита Петра (Полянского) на нервной почве периодически появлялась острая экзема рук, во время которой все пальцы и тыльная сторона ладоней покрывались зудящими волдырями и потому он, в таких случаях, ходил с забинтованными руками и в перчатках. И это было еще до ареста, а после ареста – с ним просто началась нервная болезнь.
ГПУ устраивает встречу раскольников с митрополитом Петром, которые ввели его в заблуждение. Например, сказали, что Сергий не только связан подпиской о невыезде, но что он, вообще, готов уйти на покой по болезни.
Сергий в это время был в добром здравии и давно воспринял права первоиерарха. Именно этим объясняется то, почему Собор не предусмотрел возможности управления Церковью из мест лишения свободы – у человека нет возможности даже ознакомиться с церковными делами, так как он имеет возможность принимать только тех, кто к нему допущен, и имеет возможность получать только те письма, которые ему передадут.
Митрополит Пётр потом (в январе 1927 года) сам будет объяснять, что раскольники ввели его в заблуждение. “Лишенный возможности непосредственно наблюдать церковную жизнь, я питался всевозможными искусственными вестями, исключительно горькими и тяжкими. С глубоким прискорбием слышал я о, будто бы, последовавшей за моим арестом большой церковной разрухе. А известие, что мой заместитель митрополит Сергий тоже находится в исключительном положении, не может нести возложенного на него послушания и даже готов уйти на покой, меня, больного и совершенно разбитого (4 февраля я был положен в больницу в тяжелом заболевании, среди других недугов, и острым нервным расстройством), окончательно повергло в невыразимую скорбь.
И 1-го февраля 1926 года я решился на известную меру – образовать особую коллегию для управления Церковью.”
Сергий потом митрополиту Петру писал, что как же Вы могли сделать распоряжение, не запросив у меня о деле?
В “невыразимой скорби” Пётр назначает триумвират из трёх епископов: Николая Добронравова, Димитрия Беликова и Григория Яцковского (из этих трёх – двое сидят под арестом, но от него это скрыли). Идёт откровенное мошенничество.
Точный текст резолюции от 1-го февраля: “С глубокой скорбью осведомились мы из настоящего доклада, что в православной Церкви начались разделения, могущие вызвать новый раскол, что Высокопреосвященный митрополит Сергий проживает не в Москве, а в Нижнем, и что Высокопреосвященный митрополит Михаил Киевский совершенно отклонил от себя наше поручение по выполнению обязанностей патриаршего местоблюстителя, и что Высокопреосвященный архиепископ Иосиф (Петровых) не может принять его, так как он совершенно не известен. Если с нашей стороны для успокоения верующих и блага Церкви требуется особое распоряжение в изменении такового от 5-го декабря 1925 года, то в интересах мира и единения церковного, признаём полезным, временно до выяснения нашего дела[3], поручить исполнение обязанностей патриаршего местоблюстителя коллегии из трёх архипастырей Высокопреосвященного Николая (Добронравова), архиепископа Владимирского, Высокопреосвященного Димитрия (Беликова), архиепископа Томского, и Высокопреосвященного Григория (Яцковского), архиепископа Екатеринбургского. При этом считаем долгом пояснить, что только эта коллегия является выразителем наших, патриаршего местоблюстителя, полномочий по всем вопросам, за исключением вопросов принципиальных и общегосударственных, проведение в жизнь коих допустимо лишь с нашего благословения”.
В этой резолюции – двойное нарушение, потому что как раз Собор не предусмотрел права решать вопросы ни общегосударственные, ни принципиальные из мест лишения свободы.
Эту резолюцию 2-го февраля 1926 года доставили всем членам ВВЦС, а митрополиту Сергию дали телеграмму, что он митрополитом Петром от обязанностей заместителя освобождается.
Митрополит Сергий был человек могучего ума; и первое дело, которое навело его на мысль – почему местоблюститель Пётр выпустил такую резолюцию, даже не запросив его ни о чём. Но сначала митрополит Сергий не давал никакого ответа на телеграмму, пока не явилась к нему делегация из трёх архиереев, в составе которой был и Дамиан (Воскресенский). Делегация вручила Сергию полный текст резолюции; и на это он отвечал так, что если бы распоряжение местоблюстителя о передачи власти было безусловное, то он подчинился бы ему. А так как оно обусловлено, то он власти передать не может, так как считает это вредным для Церкви. И тут же Сергий требует от властей, чтобы они привезли его в Москву под конвоем и чтобы ему из Москвы местоблюстителю написать письмо с разъяснением, почему он сейчас подчиниться не может.
Сергий в этом письме прямо указал, что Пётр действует в разрез с положениями Собора 1917-1918 года, что он возвращается к коллегиальному, то есть синодальному руководству, “каковое, слава Богу, преодолено всеобщими усилиями и Собором отвергнуто”.
Прямые слова Сергия: “Вы знаете, что коллегией заменил единоличное правление Церкви Пётр Великий, пытавшийся присвоить себе это возглавление.”
Соборность в высшей своей форме формулируется по положению Апостольского Иерусалимского собора – “Изволися Духу святому и нам”, то есть это согласие церковного общества с возвещенной им волей Божией, ибо знают, чтó изволится Святому Духу.
А практическое выражение соборности, как выражался Иоанн Шаховской, “если зашла от нас солнечная воля Божия”, то остается следование постановлениям Вселенских, поместных соборов и канонических посланий, утверждённых Вселенским же Собором. 34-е правило апостольское говорит о том, что епископам надлежит знать первого из них и ничего не делать без разрешения и благословения первого, как и первый должен советоваться со всеми и ничего важного без них не предпринимать.
Сергий пишет дальше: “Коллегия – символ отказа Церкви от своей свободы и всего менее приемлема теперь, при отделении Церкви от государства. Никто из ревнителей Православия не согласится возвратиться назад к петровским порядкам, от которых, благодаря революции, мы избавились. Боюсь, что даже Ваше имя не сделает приемлемой коллегию и она останется подобно ВЦС[4] без паствы.”
Более подробно это письмо цитирует Елевферий Богоявленский; и, в частности, напоминает слова Сергия, что “второе сомнение, вызываемое учреждаемой Вами коллегией, как выразительницей Ваших полномочий, состоит в том, что ею колеблется и самое основание церковного строя, восстановленного Собором 1917-1918 годов”.
Это напоминание Сергия производит свое действие, но это письмо было передано Петру только в марте. Петра отправили уже из Москвы в Пермь и только там он его и получил. Пётр берёт назад резолюцию от 1-го февраля, подтверждает полномочия Сергия и подписывает это подтверждение как “кающийся митрополит Пётр”.
Но в то же время митрополит Пётр и коллегию не ликвидирует сразу – ждёт; и только в июне 1926 года издаёт новое распоряжение о полном расформировании коллегии и подтверждает запрещение в священнослужении, наложенное митрополитом Сергием.
Ещё до получения распоряжения от Петра Сергий собрал всех архиереев, кто пользовался правом передвижения. В Нижнем Новгороде, где находился Сергий (из Москвы его тут же привезли назад), собралось 27 архиереев; он докладывает им о положении дел и получает от них ответное заявление о признании его первенства. После этого Сергий спокойно осуществляет свои права предстоятеля, а 9 июня приходит распоряжение Петра.
1-го января 1927 года митрополит Пётр уже в ссылке: из Перми его перевели в Екатеринбург, тогда Свердловск, то есть, епархиальный город Григория. И, конечно, с полной подачи властей, им 21 января 1927 года устраивают встречу в присутствии чинов ГПУ. Но еще до этой встречи митрополит Пётр обращается ко всем верным со своим архипастырским посланием, где буквально пытается объяснить свои действия, с тем, чтобы как-то успокоить церковный народ.
Пишет он так: “Я имел в виду создать управление авторитетное, и правительство, как мне заявили, было согласно легализовать его[5]. В названную коллегию я ввёл и хорошо теперь всем известного церковника-самочинника архиепископа Григория. Тогда я не подозревал, что сей архипастырь уже давно бесчинствует, я был уверен, что он находится в полном единении с православным епископатом.
Только значительно позже я узнал подлинную правду, но и тогда, когда я писал резолюцию 1-го февраля, Господь, видимо, не покинул меня: я и ту резолюцию написал в условной форме – если верно, что митрополит Сергий лишен возможности управлять.
Радуюсь, что эта резолюция, плод глубокого раздумья, не вошла в жизнь, и благодарю Господа Бога, предоставившего мне возможность письменно упразднить коллегию и подтвердить справедливость принятых мер митрополитом Сергием — запрещение в священнослужении архиепископа Григория и единомышленных ему архиереев-самочинников, с отстранением от занимаемых кафедр.” (12 епископов судят епископа, если надо рассмотреть вину; а в данном случае вина налицо, но только они сами не считают ее виной, поэтому и единоличное решение о прещении).
Митрополит Пётр, и тоже с подачи властей, пытается посадить на предстоятельское место вернувшегося из ссылки митрополита Агафангела; пишет он так: “На мое письмо митрополит Агафангел 12 июня ответил (собственноручный подлинник хранится у меня), что по преклонности лет и крайне расстроенному здоровью он отказывается принять на себя обязанности местоблюстителя патриаршего престола. Этим отказом — не моими усилиями (я не стремлюсь удержать за собой власть и для блага Церкви всегда готов ее передать), а волей Божией — свободным решением митрополита Агафангела вопрос о его местоблюстительстве отпадает сам собою.
И посему подвергнутся строгому суду, — осуждению те, кто, прикрываясь благами Церкви, станут употреблять усилия выдвинуть старца Божия на местоблюстительский пост, — они будут чинить тяжкое преступление перед святою Церковью.
Всем верующим во Христе, благодать и мир от Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Молитесь и в уповании веры вашей мужайтесь и укрепляйтесь.
Патриарший местоблюститель смиренный Пётр митрополит Крутицкий”.
Это письмо, хотя и было помечено 1-м января, но не было отправлено по принадлежности. Пётр держал письмо у себя и дождался личного свидания с Григорием Яцковским. И потом делает такое добавление: “21 января в беседе с архиепископом Григорием, явившимся ко мне на свидание, я лично ему сообщил, что он состоит вне молитвенно-канонического общения с нашим смирением; братски увещал его подчиниться моему и митрополита Сергия решению и предупреждал, что производимая им и его сторонниками смута не может быть терпима в православной Церкви.
Митрополит Пётр”.
Это письмо вносило в суждение верных необходимую ясность.
Раскольники продолжали бесчинствовать, посвящали новых людей, как и обновленцы; кое-кого им удалось переманить. Например, Димитрия Беликова, которого когда-то Пётр назначил в коллегию (тогда он был еще под арестом).
Какие люди бегут в эту самую щель раскола? Димитрий Беликов еще в 1926 году, обеспокоенный частыми арестами, в частности, четвертым арестом Сергия, объявляет свою Томскую епархию автокефалией; и был немедленно запрещен в священнослужении временно исполняющим обязанности Заместителя Серафимом Самойловичем; а после того, когда вернулся Сергий (на святителя Феогноста, 27 марта) из заключения, то Димитрий Беликов посылает своего представителя в Москву.
Сергию к тому времени разрешили поселиться в Москве, и он поселился в бывшем доме митрополита Петра на улице Короленко в Сокольниках. Сергий вел настоящую, содержательную беседу с представителем Димитрия; представитель на основании этой беседы делает хороший доклад; доклад отпечатывается и рассылается по всем приходам. Но как только Димитрия приглашают в григорианский раскол с обещанием митрополичьего клобука (запрет с него еще не снят, но литургию он уже совершал, нарушая всё и вся), он соглашается.
Митрополита Петра из Екатеринбурга перевели в Обдорский край и до него сведения уже не доходили.
В принципе, если бы Димитрий Беликов покаялся в 1927 году, то его могли бы, исходя из принципа церковной икономии, принять в сущем сане и запрет был бы снят.
Во всяком случае, дело кончилось тем, что в первой половине 1928 года, Григорий слагает с себя всякие полномочия председателя бесчинствующего ВВЦСа и передает их своему единомышленнику, товарищу по расколу, Митрофану Зорину. И именно Митрофан Зорин приглашает Димитрия Беликова к себе в раскол с обещанием белого клобука.
Объяснить это можно только синодальной практикой. Как писал в своё время Розанов – “духовное лицо, конечно, всё в благодати; но попробуй, лиши его награды к празднику — и лицо начнёт так ругаться, как будто русские не были крещены при Владимире” (“Опавшие листья”).
Культ церковных наград становится, в сущности, духовной болезнью; он понятен в синодальный период, потому что Церковь была организована по образцу мирских учреждений, тех же коллегий, – и была так и названа “Духовная коллегия”. И так же, как там все цепляются за награды, так и тут.
Всё это кончилось для Димитрия комедией, так как он дожил до глубокой старости и всё ждал от Сергия белого клобука (от Сергия клобука не получил, но него тут же возложил этот клобук Митрофан Зорин).
Григорианское сообщество оставалось монашествующим епископатом, в отличие от обновленцев.
Еще будучи возглавителем ВВЦСа, Григорию Яцковскому удалось встретиться с Иларионом Троицким, который находился под арестом: Иларион Троицкий (сейчас прославлен, но и тогда его иногда называли Иларионом Великим), которому всё время давали три года – привозили в Москву и по суду тройки опять давали следующие три года и так с 1923 года до его смерти в 1929 году.
Григорий Яцковский начинает судорожно искать более авторитетного возглавителя, чем он сам. А поскольку гонители пользуются всё ещё старыми инструкциями Троцкого, то есть, что надо получить в Церкви патриарха, но безвластного, чтобы часть церковного народа его не признавала; поэтому власти, по крайней мере, на словах, согласны выпустить Илариона, но с тем, чтобы он сразу же возглавил раскол.
И вот в начале июня 1927 года в специальном тюремном помещении и в присутствии деятелей из Госполитуправления, состоялась встреча и беседа архиепископа Григория с архиепископом Илларионом (Троицким). Точные слова архиепископа Илариона следующие: “Дело, затеянное Вами, — пропащее дело; оно есть плод людей, не сведущих ни в церковных канонах, ни в церковной жизни; оно потерпит полный крах”. Затем Иларион братски увещает архиепископа Григория оставить эти “ложные и вредные для Церкви затеи”, как он тоже выразился.
После этого были ещё две встречи Григория с Иларионом Троицким и всякий раз он отвечал полным и безоговорочным отказом. Именно после этого, когда поняли, что Иларион власти не нужен, его направляют в пересыльную тюрьму, где он и скончается от тифа.
Григорий Яцковский, когда сложил свои полномочия, то вернулся в Екатеринбург; храмы у него закрывали точно так же, как и православные; в конце концов он остался в маленькой кладбищенской церковке Иоанна Предтечи (проживал в церковной сторожке), где и скончался в апреле 1932 года.
Митрофана Зорина в 1933 году посадили, как и Бориса Рукина. Митрофан Зорин скончался в лагере, а Борис Рукин, будучи в полном отчаянии, повесился в одиночной камере. Из тех, кто дожил до 1943 года, то есть до избрание митрополита Сергия патриархом, из бывшего григорианского раскола осталось четыре человека.
Эти люди, когда увидели явно, что власть перестала тасовать церковное общество, как колоду карт, и сама обратилась к Церкви Христовой за помощью, быстро изъявили свою покорность, принесли покаяние и их приняли примерно по тому же принципу, как в Византии в 843 году принимали иконоборцев. То есть, всех григорианцев прежде всего вернули в то состояние, в котором они пребывали до своего бесчинства: иеродиакона, иеромонаха – все безблагодатные хиротонии были вменены яко не бывшие. Кое-кто сразу же ушел на покой, а Фотий Тапиро, например, стал повышаться. Он скончался на своей законной Львовской кафедре в 1952 году.
Почему Господь попускает такую “бурю напастей” на церковный корабль? Конечно, для укрепления церковного соборного сознания в каждом верном. Надо было воистину довести до сознания церковного общества, что Церковь стяжал Господь Иисус Христос Святою Своею Кровью и что она решительно не нуждается в подпорках со стороны властей предержащих.
[1] Книга митрополита Иоанна (Снычева) “Церковные расколы в Русской Церкви 20-х, 30-х годов XX-го столетия” – это его неосуществлённая магистерская диссертация. Эта и ещё одна книга “Митрополит Мануил” — заведомо принадлежат митрополиту Иоанну, а к большей части книг, приписанных ему, он не имеет никакого отношения.
[2] Сергий в письме архиепископу григорию Яцковскому от 29 января 1926 года упоминает о лишении Константина Булычева и Вассиана Пятницкого кафедр, согласно Посланию III Вселенского Собора.
[3] Митрополиту Петру еще не вынесли приговор.
[4] ВЦС – Высший церковный совет – обновленческий.
[5] Опять сказывается синодальный период, то есть главное, что правительство согласно легализовать. Не 34-е правило, не свод канонов, утвержденный Трулльским собором (VI Вселенским), а правительство.
Приложение к лекции № 48 (№24).
1927 год, 11 июня
Начальник СОППОГПУ по Уралу Денисов и Уполномоченный СО Недорезов — Областному Административному Отделу Свердловска СССР РСФСР
Объединенное государственное политическое Управление Полномочное представительство и обл. отд. Уралобласти
11/7 1927 № 13384 на № 1178/с
При ответах ссылаться на № и число
ЛИТЕР «А»
ОБЛАДМОТДЕЛ. ЗДЕСЬ.
По существу Вашего запроса СОПП сообщает, что с нашей стороны к созыву съезда препятствий не встречается, но мы считаем необходимым снять с обсуждения на съезде вопрос 5 повестки дня об открытии пастырско-богословских курсов для подготовки священно-церковнослужителей, указав просителям на то, что данный вопрос надлежит поднять на Всероссийском церковном съезде, как имеющий Всероссийское значение, а только для Урала мы его разрешить не можем.
Нач. СОППОГПУ По Уралу Денисов
Уполномоченный СО Недорезов
/Рукописная резолюция чернилами/
К делу — разрешение выдано на основании личного согласования. СПП /подпись неразборчива/.
Архив Екатеринбурга.
1927 год, 23 июня
Из протоколов заседаний съезда духовенства и мирян Свердловской Епархии, разрешенного Уральским Областным Административным Отделом от 16-го июня 1927 года за N. 1673 — 0134
Присутствовало с правом решающего голоса от духовенства 53 человека и от мирян 52 человека, а всего 105 человек.
Председатель Епархиального съезда Архиепископ Григорий (основ. опред. Собора 1917—18 гг.).
Открытым голосованием избираются членами президиума съезда: заместители Председателя: протоиерей Пономарев Аркадий, гражд. Тихонов Максимильян
Секретари: протоиерей Птицин Александр и протоиерей Троицкий.
ПРОТОКОЛЫ 1.
Вечернее заседание.
СЛУШАЛИ.
Доклад Архиепископа Григория о его свидании и беседе в тюрьме с Митрополитом Петром Крутицким, в которой последний определенно заявил, что он не писал и не мог писать из тюрьмы никакого послания против ВВЦ Совета и Архиепископа Григория. При этом была речь и о том, что запрещения М.Сергия Нижегородского ничтожны и недействительны, как не соответствующие канонам церковным, которые не дают права и самому Патриарху единоличного, без соборного суда запрещения епископа; что каноны обязательны для верующих вообще и пастырей Церкви в особенности, как кодекс церковных законов, подобно тому, как кодекс гражданских законов обязателен для граждан; что нарушителем мира церковного является некто другой, как М.Сергий Нижегородский, положивший на епископов, организовавших ВВЦ Совет, неканонические запрещения, и от него одного зависит исправить свою погрешность; что ни один епископ не может отказаться от попечения о Церкви Божией не только в пределах своей епархии, но в случае нужды и в прочих ее частях, при отсутствии канонического главного управителя; что канонически-молитвенное общение и поминовение каждым пресвитером и диаконом своего епископа, а епископом своего митрополита — обязательно не только при согласии и единомыслии, но также и при разногласии, до суда Соборного.
Доклад — о сведениях, идущих из кругов Московского духовенства, общающихся с обновленческими верхами, и от личных знакомых М.Сергия Нижег. о согласованности его действий с обновленцами в целях вторичного приведения всей Росс., Православной Церкви в обновленчество, как это было сделано им в 1922 г. Об этом открыто говорят и пишут и сами обновленцы, что вполне вероятно и правдоподобно в виду давнишнего уклона М.Сергия, начиная с 1907—12 г, к воззрениям обновленчества, еще до его возникновения; ввиду его призыва к обновленчеству Русской Православной Церкви в 1922 г., и в его чисто обновленческой попытке запугать верующих и поработить свободу Церкви Божией через свои запрещения в 1926 г. епископов, образовавших ВВЦ Совет. В заключение прочитано послание съезда епископов ВВЦ от 11-го мая 1927 г.
ПОСТАНОВИЛИ.
Осведомившись из доклада Высокопреосвященного Арх.Григория, что М.Петр Крутицкий в беседе с ним 21-го янв. 1927 г. в присутствии представителя власти категорически заявил, что он никакой бумаги, направленной против ВВЦ Совета и Арх.Григория. о чем разглашают сторонники М.Сергия, не писал и по тюремным условиям писать не мог, и признал свою неосведомленность в текущих церковных делах вообще и в делах церковного суда в частности; в то же время, принимая во внимание, что М.Кирилл не может вступать в отправление лежащих на нем обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, а М.Агафангел, ввиду выступления против него М.Сергия Нижегород. и его сторонников, решительно от этого отказывается, считать и впредь главою Росс. Церкви М.Петра Крутицкого и поминать его за богослужением как Патриаршего Местоблюстителя, хотя сторонники М.Сергия распространяют слух, будто М.Петр, в виду его разномыслия с Арх.Григорием, отказывается от поминания его, так как св. каноны требуют поминания независимо от согласия или несогласия во мнениях, до законного суда Соборного. Вместе с сим предложить всем иереям и диаконам Свердловской епархии поступать соответствующим образом и поминать Архиепископа Григория как своего епархиального архиерея, независимо от согласия или несогласия с его образом действий, за что они дают ответ Богу и суду церковному; самим же подчиняться ему, дабы не быть изверженными из сана согласно 13-му канону.
Что касается М.Сергия Нижегородского, принимая во внимание: то а) давнишний уклон М.Сергия в то течение, которое потом выразилось в так называемом обновленчестве, б) его призыв совместно с мм. Евдокимом и Серафимом в 1926 г. о присоединении к ВЦУ, в) его чисто обновленческий образ действий в 1926 г. в отношении епископов, образовавших ВВЦ Coвет, показывающий, что его покаяние перед Патриархом Тихоном в 1924 г, было лишь наружным, г) упорные и вполне вероятные слухи, возникшие в г.Москве и открыто распространяемые устно и письменно самими обновленцами об его обязательстве перед ними вновь привести Российскую Православную Церковь в обновленчество — считать его крайне опасным Православию Росс.Правосл.Церкви и ни в коем случае не подчиняться его водительству, призывая к сему и всех, кто неосторожно за ним ныне последует.
Председатель Епархиального съезда Архиепископ Григорий.
Товарищ Председателя М. Тихонов
Секретарь прот. Птицин
С подлинным верно: председатель Свердловского Епархиального Съезда
Архиепископ Григорий
(подпись, личная печать)