Список лекций История Русской Православной Церкви.

Старообрядческий раскол в Русской Православной Церкви.

1. Кружок “ревнителей благочестия”. Попытка проведения церковных реформ патриархом Никоном.
2. Московский собор 1656 года и Большой Московский собор 1666–1667 годов. Заключение о старообрядчестве.

---

3. Поместный собор РПЦ 1971 года и его постановление о старых обрядах.

 В России встала новая династия — Романовых, которая начала свое историческое бытие с того, что патриархом был отец царя (как бы “нулевой” Романов), которого, естественно, да еще при кротком, слабовольном молодом сыне, стали именовать “Великим Государем”.[1] Еще до возвращения Филарета (Романова) из польского плена были сделаны какие-то шаги по устроению церковной жизни и они сразу же привели к серьезному скандалу, хотя и в малом масштабе. Но этот скандал касался, во-первых, святого человека – преподобного Дионисия Радонежского, во-вторых, был Божиим предупреждением. Господь как бы давал Русской Православной Церкви возможность опомниться, как бы жалел ее.

Помним, что книгопечатание началось при Иване Грозном под покровительством Макария Московского. После его смерти печатники, во главе с Иваном Федоровым, быстро эмигрировали в Литву, на Запад. При Михаиле Федоровиче в Москве снова организуется печатный двор. Тогдашние требники на великую агиасму[2] употребляли такое прошение: “Прииди, Господи, и освяти воду сию Духом Твоим Святым” — это как и сейчас, но тогда еще было прибавлено “и огнем”. В Евангелии от Луки в главе 3, стих 16 сказано: “Иоанн всем отвечал: я крещу у вас водою, но идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви. Он будет крестить вас Духом Святым и огнем”. Вот откуда это и взялось. Надо сказать, что Иоанн Предтеча получил здесь откровение: он имел в виду Пятидесятницу. Огненное крещение — это нисхождение Духа Святого на первенствующую Церковь в виде огненных языков. Освящение воды – совсем другое. Но из излишней ревности прибавили “и огнем”, а поправить было некому. Невежество тогда господствовало немыслимое. Не было ни одного учебного духовного заведения. Священнические дети учились дома и “белое” духовенство было только кастовым.[3] Приходы давались в приданое за дочерьми.[4] А если не было ни наследников мужеского пола, ни зятьев, то догадались продавать – священники торговали церквами. Только Собор 1667 года прекратил это богопротивное дело. Но зато приходу вменялось выкупать этот храм у священника, то есть имущественные права были самые неопределенные. А тогда уже по замещению от епархиального архиерея посылался новый священник.

Наблюдение за печатанием богослужебной (тогда основной) литературы поручается весьма способному, кроткому прп. Дионисию Радонежскому.[5] На него вскоре поступает донос от двух братий Троице-Сергиева монастыря, что он еретик. Дело разбиралось митрополитом Крутицким Ионой, который в это время исполнял обязанности предстоятеля. (Вообще поручение быть “временно исполняющим обязанности” именно Крутицкому митрополиту – это традиция давняя). Дионисий Радонежский вызывается “на ковер” в Вознесенский женский монастырь. Почему именно туда: там находилась мать царя, инокиня Марфа; подготовив, ее тоже пригласили на этот Собор. Она была еле грамотна. Дионисия признали еретиком, но в виде возмещения от него потребовали 500 рублей штрафа: предложили откупиться от ереси, а не покаяться в ней. Естественно, денег у него не было. Дионисия заковали, морили дымом, голодом, выводили на позорище, где любому охотнику было предоставлено его ругать и на него плевать. А народу сказали, что появились такие еретики, которые норовят из Божиего творения “огонь вывести”.

Пока в него кидали песком, грязью и гнилыми овощами, к Москве подступает королевич Владислав[6] (еще идет Смутное время). В народе – паника, что это Господь насылает беду в наказание за ересь. Постановили сослать Дионисия в Кирило-Белозерский монастырь, но не смогли: Москва окружена неприятелем. Тогда его посадили в Новоспасский.

Время идет, в июне 1619 года малым собором архиереев, но с Иерусалимским патриархом Феофаном во главе посвящают Филарета Романова в Московские патриархи. В это время автокефальное сознание было в Русской Церкви еще очень нетвердым, поэтому все время старались апеллировать на Восток. Тем же летом вновь разбирается дело Дионисия, причем с самого начала патриарх Иерусалимский заявил, что прибавка “и огнем” на Востоке неупотребительна. Грамоты такого же содержания по запросу из Москвы прислали остальные восточные патриархи. В 1626 году патриарх Филарет распорядился вычеркнуть спорное слово из всех требников страны. Дионисия оправдали, с честью возвратили в Троицкий монастырь. Он скончался в 1633 году (память 12 мая ст.ст.). Уже в этом малом скандале были заложены все элементы для будущих событий, которые мы будем разбирать: событий 50-60-х годов XVII‑го века, 20 лет спустя после преподобного Дионисия.

1. Вопрос о церковных богослужебных книгах. Тогда это было действительно самое важное. В стране не знали ни православной догматики, ни святых Отцов.[7] Труды митрополита Макария касались, главным образом, Русской Поместной Церкви.
2. Цель христианской жизни – стяжание святости – давно забыта. В Московии – сильнейшее суеверие, которое присоединяется и к обрядоверию. Мы все с этим знакомы: например волхование священными предметами – священной водой, ладаном. Иван Грозный, Борис Годунов – все имели дело с волхвами. За чародейства судили боярина Матвеева. За неимением настоящего духовного творчества идут “суррогаты творчества”. В это время пишется “Сон Богородицы” (потом он издавался в “Памятниках древнерусской литературы”). Приближается 1666 год – ждут антихриста. Заговоры и заклинания присоединяются к молитвам, происходит их всяческое смешение.
3. Все заявляют себя православными. Но Большой Московский Собор, например, вскрыл отсутствие личного благочестия в огромных толщах народа. Не причащаются годами, а многие – десятилетиями. Еще в Москве и городах можно ходить в церковь каждое воскресение пешком. А в дальних деревнях? Ведь церквей в это время еще мало. Кроме того, в воцерковлении не видят необходимости. Поэтому появляются такие люди, как Стенька Разин, который когда-то ходил на Соловки пешком, а потом вся его деятельность, как и деятельность его приспешников, отличается грубейшим кощунством. Хотя он – человек из народа. Приобщение свету Истины – это личный подвиг каждого (он не переходит к нам в наследство из-за того, что мы родились в православной стране); это и есть цель христианской жизни. Святость стяжевается путем личного подвига и с помощью Божией. Поэтому 700 лет православия на Руси – еще не основание. А северная Фиваида XIV-XV веков – вся наполнена личными подвижниками, героями духа. Но стоит ослабеть – и благочестие обращается в привычку, а христианское сознание утрачивается. Родители Сергия Радонежского, например, не были высокообразованными людьми. Но благочестие жило в их сердцах. И эти трудные внешние условия: татары, притеснения Москвы – вызывали из глубины души лучшие силы каждого человека, особенно тех, кто был от Бога призван.

40-е годы XVII-го века: правление царя Алексея Михайловича. В Москве в это время в самом “первом эшелоне” тогдашнего общества образуется кружок “ревнителей благочестия”, куда входят духовные и светские лица: духовник царя Иван Вонифатьев; протоиерей, настоятель Успенского кафедрального Собора Иван Неронов; митрополит новгородский Никон (Минов), будущий патриарх; Федор Михайлович Ртищев – большой боярин Алексея Михайловича, воспитатель его старшего сына; протоиерей Благовещенского собора – домовой церкви русских царей Аввакум Петров (тот самый протопоп Аввакум). Из этого кружка вышла инициатива о незамедлительном исправлении церковных книг[8]: учебной и следованной Псалтири (грамоте учили по Псалтири); Служебника; Требника; Малого Катехизиса; книги о вере. (Этот кружок “ревнителей благочестия” немного напоминал наше религиозно-философские собрания 1901-1903 годов). Сходно то, что такое малое совещание вскрывало всяческие недостатки церковной жизни, но не на уровне критиканства, а конструктивно, то есть искало путей их преодоления.

Недостатки:

О церковном благочинии – этим еще будет заниматься Большой Московский Собор 1667 года, мы рассмотрим это позже.

Об исправлении церковного пения – в это время практиковалась так называемая “подголосочная гетерофония”, то есть, пели так, что ни одного слова разобрать было нельзя, но следили главным образом за тем, чтобы голоса были хорошие. Греческий и киевский распевы – их рекомендовали взамен, они были одноголосные.

Исправление иконописания. Существовали в это время две тенденции: суздальское письмо – вырождение древнерусской школы Андрея Рублева и Дионисия[9]. Это появилось в результате утраты внутреннего подвига. Иконописание постепенно перестает быть подвигом, но еще остается церковным служением в XVI-м веке. В XVII-м веке оно перестает быть церковным служением, а становится ремеслом. Вот в чем главная причина. (Кстати, невиданное возрождение иконописи мы наблюдаем во второй половине XX-го века). Одновременно проникали западные влияния – западной религиозной живописи. Эти влияния усматривает протопоп Аввакум в иконах, письма Симона Ушакова: “устрояет всё по-фряжскому, сиречь по-немецкому”. И патриарх Иосиф опасается этих новых веяний — старается сноситься с патриархом Константинопольским.

В 1649 году – по вызову из Москвы прибывает патриарх Иерусалимский Паисий и с ним некто ученый, Арсений Грек, знающий русский язык, но учившийся в римской коллегии. Но человек он был не только слабой нравственности, но и сомнительного православия. Было известно, что в Риме он переходил в католичество, и носились упорные слухи, что и в Константинополе он принимал мусульманство. Надо сказать, что и прп. Максим Грек долго жил на Западе, был лично знаком с Савонаролой, но это никого не смущало — по личному бесспорному благочестию преподобного Максима. Кончилось тем, что Арсения Грека патриарх Иосиф сослал на Соловки. Но здесь мы остановимся.

Существуют два принципа сверки и исправления книг. Можно было сверять по древним подлинникам времени V-го и VI-го Вселенских Соборов, то есть VI‑го и VII-го веков. Был, например, у нас известный книжник, знавший по-гречески, Арсений Суханов. Его посылали в Константинополь изучать византийское богослужение (он нашел там массу огрехов)[10]. Если бы выверять священные книги по первоисточникам, то эта работа затянулась бы на десяток лет или больше. Например, вспомним, как у нас переводили Библию – работало Библейское Общество: с 1819 по 1862 годы. Это – нормальный срок. Если рассчитать, набраться терпения на 40 лет – действительно можно было сверить все книги. Но решили сделать в 2-3 года. И это решил Никон. Второй принцип сверки: выверять по новейшим греческим текстам. Но были нарекания, что у самих греков в это время падение религиозной жизни. Тут скончался патриарх Иосиф – в начале работы – в 1652 году. Он успел принять перенесенные мощи святителя Иова Московского,[11] но прославления совершить не успел: патриарх Иов был прославлен только в 1989 году. Патриарх Гермоген – в 1913 году. Когда началась подготовка к их канонизации, смерть Иосифа приостановила её на 300 лет. Это тоже симптоматично. По поводу смерти патриарха Иосифа царь Алексей Михайлович пишет так: “И мать наша, соборная Апостольская Церковь, вдовствует зело слезно и вельми сетует по женихе своем[12]”.

И при поддержке всего кружка ревнителей благочестия в том же 1652 году на патриаршую кафедру при полной поддержке царя был избран митрополит Новгородский Никон (царю он был тогда уже “собинным”[13] другом). Раскол начался со скандала среди ближайших единомышленников.

В 1653 году вернулся известный московский книжник Арсений Суханов с убийственным известием: в греках нынешних благочестия нет. Но уже было поздно. Решение Никона о скором исправлении уже было принято, а спорить с ним было бесполезно: это был человек неограниченного, немыслимого (до болезни) властолюбия[14]. 1654 год: в Москву прибывает сербский патриарх Гавриил. В 1655 году – патриарх Антиохийский Макарий. Здесь сгущаются тучи над противниками Никона и к исправлению книг прибавляется еще и троеперстие, как употребительное на Востоке;[15] но у нас было утвержденное Стоглавым собором двоеперстие.

И двоеперстие и троеперстие являются выражением единого богословского исповедания. У нас троеперстие: три перста сложенные во имя Святой Троицы. Два перста соединенные: во имя двух природ Господа Иисуса Христа. У старообрядцев, которые основывались на Стоглавом соборе, – наоборот: два перста соответствуют двум природам Господа Иисуса Христа, а соединенные персты большого, мизинца и безымянного соответствуют Святой Троице. Это и есть опасность внешнего благочестия, если оно не просто доминирует, а заменяет собою всё. Это как раз то, что обличал Дионисий Радонежский: если я не понимаю говоримого, то я как раз и есть кимвал бряцающий (1Кор.13;1).

Здесь начинаются и нарушения канонического строя вселенского православия. Собственно, первая анафема на старообрядцев 1656 года касалась только двоеперстия и была провозглашена в день торжества Православия в Успенском соборе, но без соборного обсуждения. Провозглашал ее патриарх Антиохийский Макарий с сослужащим восточным духовенством, в том числе бывшим константинопольским патриархом Афанасием, правда, низложенным по требованию турок и жившим в Москве в это время на покое, и с патриархом Никоном. Первая анафема – еще безымянная. Ей предали приверженцев двоеперстия. Все это напоминало разбойничий собор 449 года. Одновременно идут репрессии: епископ Павел Коломенский лишен сана и сослан в новгородскую область. Потом, правда, его вызвали — для избиения. Бил его лично Никон, после чего несчастный Павел сошел с ума. Иван Неронов – настоятель Успенского собора – лишен камилавки и сослан. Но когда он принес покаяние, его приняли без спора о мнениях и разрешили служить по любым требникам (старым и новым). Протоиереи Даниил и Лонгин – лишены сана и сосланы. Протоиерей Аввакум, как самый горячий, сослан в Тобольск, а потом на Лену. Иерей Лазарь – сослан в Тобольск. Царский духовник Иван Вонифатьев оставлен в покое, но в подозрении. В подозрении же была оставлена и царица Мария Ильинична, урожденная Милославская.

10 июля 1658 года – новый скандал: уже между Никоном и царем, ссора о власти. В праздник Ризоположения “второй Великий Государь” удалился самовольно с патриаршества в знак протеста (как Иван Грозный в Александровскую слободу) в свой Воскресенский монастырь в Новый Иерусалим — с тем же расчетом, что царь пойдет его просить. С него потребовали отчета в его поведении. Когда он опять отвечал гордо, его сослали в Ферапонтов монастырь. Потом его возвратили, по его просьбе, в Воскресенский. Кафедра московская вдовствует, там поставлен исполняющий обязанности предстоятеля, с ограниченными полномочиями. Никона не поминают, а временного предстоятеля поминают митрополитом. Дело “о Никоне” с переменным успехом тянется 9 лет: с 1658 по 1667 годы.[16] Для суда над Никоном вызывают всех восточных патриархов. Из них приглашение приняли двое: Паисий Иерусалимский и Макарий Антиохийский. 1664 год: попытка примирения царя и патриарха по хлопотам боярина Зюзина закончилась неудачей. Никон опять вышел из Успенского собора, “отрясая прах со своих ног”, и прихватил с собой жезл святителя Петра и отправился в Новый Иерусалим. Его задержали по дороге, отняли у него жезл святителя Петра, по дороге допросили: на каком основании он покинул свое служение: он выдал Зюзина. Того пытали, но не казнили.

В ноябре 1666 года прибывают второй раз 2 вселенских патриарха и 1‑го декабря открыт Большой Московский собор. Константинопольский и Александрийские патриархи прислали своих уполномоченных. Большой Московский Собор – неслыханный в Москве по представительству: 29 архиереев (считая Восточных), 30 архимандритов, 9 игуменов, множество духовных и светских лиц, в присутствии царя. Тут вскрывается дело Никона во всех подробностях. Ему вменяют в вину самовольное и предерзостное (с проклятиями) оставление кафедры; избиение епископа Павла Коломенского;[17] избиение и мучение в тюрьме в течении двух лет своего духовника – старца Леонида; злоупотребление анафемой: анафематствовал в Неделю Православия гласно неугодных ему архиереев; отвержение правил Поместных Соборов бывших после VII-го Вселенского собора. Обвинял в письме к Константинопольскому патриарху всю Русскую Церковь в латинстве. Мучил в своем Воскресенском монастыре пытками, а иных даже на пытке сжег.

Никон на Соборе был лишен патриаршества и всех степеней священства (осталось только монашество). Опять сослан. Приговора не принял, и хотя литургии не совершал, но не стеснялся благословлять, на что уже не имел права (молился он в ссылке – по старым книгам, новых не требовал). Отметим, что первый признак раскола: вменение ни во что соборного суда – любой раскол начинается с этого (см. Василия Великого, правило 1).

В 1676 году скончался царь Алексей Михайлович, перед смертью опять написал Никону примирительное письмо. Одновременно он увещевал протопопа Аввакума. Того тоже таскали из ссылок в Москву и обратно. В Москве он сидел запертый в Благовещенском соборе, а царь ходил вокруг (от царя Алексея Михайловича сохранились его частные письма, например, его выражение: “не гожуся во псы, не то что в цари”).

Наконец, по прошествии пяти лет со смерти царя, по просьбе сестры покойного Алексея Михайловича Татьяны Михайловны при царе Федоре Алексеевиче вышло распоряжение вернуть Никона из дальней ссылки в его родной Воскресенский Иерусалимский монастырь, но он скончался по дороге в 1681 году. Царь Федор Алексеевич в том же году испросил у Восточных патриархов грамоту о его посмертном разрешении — поминовении в патриаршем сане[18].

Другие деяния Большого московского собора 1667 г.:

1. Собор утвердил невмешательство патриарха в мирские дела.
2. Неподсудность духовенства всех степеней гражданскому суду.
3. Суд о духовных делах мирян был вверен духовному суду.
4. Для этого при каждой епархии были организованы духовные приказы.
5. Увеличение числа епархий.
6. Рекомендации к поднятию образовательного уровня среди духовенства; но по-прежнему практикуется только домашнее религиозное образование.
7. Запрещена продажа церковных строений и храмов. Приходу вменяется церковную усадьбу выкупать, если священник не имеет наследника.
8. Запрещение мздоимства за совершение таинств, особенно за причащение (а оно взималось).
9. Запретить для духовенства любое участие в торговых делах.
10. Запретить бродяжничество духовенства, переходы из села в село.[19]
11. Ограничение на постриги в монастыри: многократно замечено, что не ради подвига туда шли, а ради тунеядства.
12. Запрещение монахам владеть после пострига вотчинами или отдавать их в аренду; и запрещение взимания мзды за постриг – так называемых вкладов.[20]
13. Запрещение монахам и монахиням проживания в мирских домах (монашество в миру).[21]

Наконец, рассматривался и вопрос о лже-юродивых, но не получил на соборе определения.

Итак, Большой Московский собор закончился, на место Никона был поставлен новый патриарх Иосаф II; после его смерти – Питирим; и, наконец, Иокаим (1674-1690), заметим, лично пользовавшийся симпатиями и старообрядцев; как о нем писал протопоп Аввакум, “простой человек Якимушка”. Представители восточных патриархов разъехались восвояси. Начинается внедрение “никонианства”.

Дольше всех сопротивлялся Соловецкий монастырь, его осаждали военной силой 4 года (1672 — 1676); вскоре после взятия Соловецкого монастыря царь Алексей Михайлович скончался. В конце 1679 года старообрядцы оживились новой надеждой: царь Феодор Алексеевич посватался к княжне Анастасии Петровне Урусовой, дочери княгини Евдокии Урусовой – той самой. Под ее влиянием в начале 1680 года он распорядился произвести всестороннее следствие о духовно-нравственных результатах проведения церковных реформ. Но в мае 1680 года царица Анастасия Петровна скончалась (при невыясненных обстоятельствах), и дело так и не было завершено.

Наконец, 14 апреля 1682 года в г. Пустозерске в деревянном срубе сожжены заживо четверо: протопоп Аввакум, поп Лазарь, инок Епифаний и диакон Феодор. Старообрядцы окончательно переходят на нелегальное положение, бегут в леса: на стыке Нижегородской, Владимирской, Костромской, Ярославской областей, и далее в Заволжье.

Русская Православная Церковь вернулась к этому вопросу 300 лет спустя, на Поместном соборе 1 – 6 июня 1971 года, в дни Святой Троицы. Сами же формулировки о признании старых обрядов спасительными и равночестными (по сравнению с новыми) принадлежат митрополиту Сергию (Страгородскому), впоследствии патриарху; решение же Синода РПЦ от 23 апреля 1929 года в данном случае имеет значение Предсоборного совещания.

Приложение.

Деяние Освященного Поместного Собора Русской Православной Церкви об отмене клятв на старые обряды и на придерживающихся их (2.6.1971).

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Собравшийся в Троице-Сергиевой Лавре в Загорске Поместный Собор Русской Православной Церкви счел благовременным подвергнуть соборному рассмотрению решения Поместных Соборов Русской Православной Церкви: Московского 1656 года и Большого Московского 1667 года – в части, касающейся наложения ими клятв на старые русские обряды и на употребляющих их.

… На основании определений этих Соборов упорствующие последователи старых обрядов были отсечены от Церкви, и образовался раскол, называемый старообрядческим, который вот уже более трехсот лет продолжает составлять предмет глубокой скорби и озабоченности Русской Православной Церкви…

Мы, составляющие Поместный Собор Русской Православной Церкви, равносильный по своему достоинству и значению Московскому Собору 1656 года и Большому Московскому Собору 1667 года, рассмотрев вопрос о наложенных этими Соборами клятвах с богословской, литургической, канонической и исторической сторон, торжественно определяем во славу Всесвятого Имени Господа нашего Иисуса Христа:

1. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года о признании старых русских обрядов спасительными, как и новые обряды, и равночестными им.
2. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года об отвержении и вменении, яко не бывших, порицательных выражений, относящихся к старым обрядам и, в особенности, к двуперстию, где бы они ни встречались и кем бы они ни изрекались.
3. Утвердить постановление Патриаршего Священного Синода от 23 (10) апреля 1929 года об упразднении клятв Московского Собора 1656 года и Большого Московского Собора 1667 года, наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православноверующих христиан, и считать эти клятвы, яко не бывшие.

Освященный Поместный Собор Русской Православной Церкви любовию объемлет всех свято хранящих древние русские обряды, как членов нашей Святой Церкви, так и именующих себя старообрядцами, но свято исповедующих спасительную православную веру.

Поместный Собор РПЦ, 1971, М.,1972 г., с.129-131.

---

[1] В настоящее время патриарха именуют “великим господином”.

[2] Водосвятие в Богоявление.

[3] Это продолжалось и в синодальный период.

[4] Иоанн Кронштадский тоже получил Кронштадский собор “в приданое”.

[5] Все святые Троицкой обители называются Радонежскими.

[6] Тот самый, которого перед тем 5 лет назад просили на царский московский престол.

[7] Творения Святые Отцов начнут печататься гораздо позже — в Оптинском издательстве в середине XIX века. При том игумения тульского белевского монастыря будет во всеуслышание утверждать, что авва Дорофей – масон.

[8] Как раз будущие раскольники и были инициаторами редакции церковных книг.

[9] В свое время я сверяла письма протопопа Аввакума и поехала в Суздаль (музейный комплекс) смотреть иконы XVII-го века. Аввакум был совершенно прав. Например — Распятие: “…толстёхунек, миленькой, висит. И ноги у него яко стульчики”.

[10] У нас в то время богослужения длились не менее 5-6 часов – вечерни, и не менее 3 часов обедня. Но в церкви тогда стояли по необходимости, и занимались посторонними делами: царь, например, выслушивал доклады, делал распоряжения.

[11] В 1652 году переносят мощи трех отечественных святителей: Иова, Гермогена и Филиппа. Но прославлен во святых в этот год только Филипп.

[12] Кстати, заметим, что Жених Церкви – Господь Иисус Христос. И тут происходит подмена – женихом назван патриарх.

[13] “собинный” – от слова “собе” — себе – особенный, свой, личный, близкий.

[14] Кстати, характером несколько похож на Антония Храповицкого.

[15] Когда на Востоке стало употребляться троеперстие – этот вопрос тоже был спорным. Было мнение, что троеперстие у них появилось в 1439 году в связи с Флорентийской унией.

[16] То он устроил себе из трех монастырей патриаршую область, то отписывал к себе чужие вотчины, в своих сочинениях допускал выражения, похожие на выражения папы римского Григория VII: “царь и патриарх – это солнце и луна, что луна приемлет свет от солнца” и пр.

[17] по 27 апостольскому правилу священник подлежит извержению из сана за один акт рукоприкладства, ибо сказано: “Господь Иисус Христос нас так не учил, Он, будучи ударяем, не ударял”.

[18] Теперь его поминают в патриаршем сане. Прецедентов посмертного разрешения – сколько угодно, начиная с Иоанна Златоуста.

[19] Это все относится к 102 пунктам VI Вселенского (Трулльского) Собора.

[20] Это опять было утрачено в синодальный период.

[21] Забегая вперед, скажем, что в Русской Православной Церкви “монашество в миру” запрещенное Большим Московским Собором, не отменено по сию пору.