Список лекций История Русской Православной Церкви.
Четвертый и последний период татаро-монгольского ига: 1448 – 1480 годы.
- “Стояние на Угре”. Окончание татаро-монгольского ига, великой эпитимии русского народа и русской Церкви. “Преславной чудо Пресвятой Богородицы”.
- Государственное служение великого князя Иоанна III.
В 1480 году, через 100 лет после Куликовской битвы, закончилось татаро-монгольское иго.
Летопись Московская и свидетельство Русской Церкви сходятся на том, что не силой оружия, а только Господь и Бог наш Иисус Христос и Пречистая Матерь Его избавили русскую землю. Вчитываясь в факты, мы увидим, как сила Божия совершается в немощи.
В 1480 году Московская Русь уже умела отмечать свои памятные даты. Но Куликовская битва не была и не стала почитаемым церковным праздником; а наоборот, уже в начале XV-го века была осмыслена как народное горе и, в сущности, Димитриевская родительская суббота, установленная митрополитом Киприаном, стала траурным днем всей русской Церкви и поминовение это совершается по сей день.
Но существовало и “особое мнение”: московская летопись, высшее духовенство и другие книжные люди помнили о 100-летней годовщине и особенно ее почитали. По сравнению с событиями 100-летней давности, еще много общего, но все резче выступают различия. В середине 70-х годов XV-го века Иван III прекращает платеж ордынского выхода (дани). Вспомним, что поход Мамая был вызван размирием 1373 года — прекращением платежей дани и прекращением поминовения хана за богослужением. Но разница существенная: если при Димитрии Донском ни один из князей, больших и малых, не мог сесть на стол, не имея ярлыка от Орды, то в это время уже давным-давно путешествия в Орду за ярлыками прекратились. Василий II еще ярлык брал; но его завещание было выполнено неукоснительно и каждый из его сыновей получил свое законное княжение без малейшего затруднения. Поездки духовенства в Орду прекратились еще раньше.
Орда в то время распалась: на Большую Орду (в низовьях Волги, будущее Астраханское ханство); Ногайское ханство — от Заволжья до западного побережья Иртыша; Казанское ханство, или Малую орду; Крымское ханство (Перекопское — Крымский перешеек) — целый букет враждующих друг с другом государств.
По инерции с русского народа собирались налоги, а ордынский выход к этому времени составлял очень значительную сумму: 7 000 рублей. В свое время татарские послы регулярно наезжали в Москву и имели точнейшие сведения обо всем, что происходит на Руси. Но к середине 70-х годов XV-го века все это прекратилось. Когда стало известно о походе Ахмата на Русь, Ивана III стали обступать с самыми нелицемерными требованиями: “Умеешь с народа поборы брать, умей и защитить народ”.
Сам по себе неплатеж ордынского выхода не привел ни к чему: никакого карательного похода в ближайшие пять лет не состоялись.
Начало 1480 года — князь Иван III вынужден был поссориться со своими родными братьями: Андреем Васильевичем Большим и Борисом Васильевичем. Это привело к мятежу: оба князя, захватив свои семьи, казну, придворных, весь скарб, эмигрировали в Литву.
Границы Литвы в то время проходили по современной Орловской, Тульской и Калужской областям. Такие города, как Мценск (Орловской области), Любецк, Одоев (Тульской области), Воротынск (Калужской области) — входили в Литву. Великий Литовский князь в это время – Казимир IV Ягелло (по-русски — Ягайло). Его-то в 1447 году приглашают в Польшу польским королем, при сохранении им своего родового литовского княжества[1]. Два брата великого князя и явились к Казимиру IV в эмиграцию и просили у него военной помощи для утоления своих обид. Казимир IV после этого дал знать Ахмату, что на Руси очередные нестроения, что “ты можешь получить власть над Русью, подобную Батыевой”.
Не надо думать, что 240-летнее татарское иго привело к какому-то нравственному оздоровлению. Нет. Нравственная ситуация примерно та же, что и во время битвы на Калке.
Ахмат со своим войском двинулся не слишком быстро по низовью Волги, от Астрахани на север, на Русь. В отличие от событий XIII века в это время русские лазутчики всюду сновали по Орде и московский князь вовремя получает извещение, что Ахмат выступил.
Великий князь со своими войсками двинулся от Москвы вперед, но только до Коломны, где останавливается. К северному притоку Оки – реке Угре — был выслан крупный передовой отряд со старшим сыном князя Иваном Молодым, младшим братом Андреем Меньшим и со многими подчиненными князьями и боярами.
8 июня пришли Иван Молодой и Андрей Меньшой на Угру, а 23 июня Иван III расположился лагерем в Коломне. Сейчас мы празднуем этот день — праздник Владимирской иконы Божией Матери – как освобождение Руси от Ахмата (хотя в это время никакой еще битвы не было, но голос Церкви говорит, что все уже было предопределено)[2].
Ахмата извещают о действиях Ивана III. Тогда он пошел по Литовской земле, по окраинным областям, поскольку с Казимиром IV его связывал союзный договор. Шел он медленно, в надежде получить помощь от Казимира. Но в самой Литве начинаются резкие и внезапные события: против Казимира IV восстают мятежом православные русские князья, вассально зависящие от Литвы; Крымский хан Менглет-Гирей, состоящий в союзе с Москвой, в это время нападает на южные пределы Литвы и в летописях многозначительно добавлено: “великого князя ради”.
Иван III — первый государь международного, общеевропейского масштаба. Одновременно он и первый политик; Димитрию Донскому никогда не приходило в голову, что существует не только противостояние двоих, а существуют и политические комбинации из трех, четырех, пяти и более игроков. Что можно стравить третьего с четвертым, а выгоду получить самому. Политику натравливания одних на других Иван III хорошо знал, и в результате Казимир IV никакой помощи Ахмату подать не смог. Поэтому когда хан, ведомый своими лазутчиками, подошел к Угре, то оказалось, что все перевозки и все броды заняты русскими войсками. Ахмат дошел до своих позиций только 8 октября 1480 года (а русские войска там стояли с июня). Поэтому и вошла эта кампания в историю под названием “стояние на Угре”.
Расклад был следующий: великий князь стоит в Коломне 3 месяца и не трогается с места. Передовые силы стоят на северном притоке Оки (Угра) и тоже не трогаются с места, только идет пересылка сведений.
Но одновременно лагерем стал Ахмат около Воротынска и к нему от московского князя посылают 2-х послов для переговоров о мире. Посольство было тайное (послы — совсем незнатные люди, ни князья, ни родственники — Иван Товарков и Никифор Васёнков). Но о нем очень быстро узнали в Москве – и митрополит Геронтий, и духовник великого князя, и мать великого князя, уже давно принявшая монашество с именем Марфа (в миру Мария Ярославна), но жившая в княжеском тереме.
Вторая жена великого князя Софья Палеолог спешно направилась в эвакуацию на Белое озеро, хотя, как замечает летопись, “никто ее не гнал”. Мы помним, что если Александр Невский не только во всем советовался с митрополитом Кириллом, но воспринимал его слово как от Самого Христа, то Иван III — первый государь с мышлением, близким к секуляризованному (когда духовнику говорят только свои грехи).
Великий князь с небольшим отрядом очень неожиданно уходит из Коломны, оставляя там войска, и возвращается в Москву. Все действия как бы необъяснимые.
30 сентября Иван III возвращается в Москву и приглашает на совет мать, двух архиереев (митрополита Геннадия и архиепископа Вассиана Ростовского) и первых мужей — этот князь любил встречное мнение. И духовенство, и мать с великим молением просят его дать сражение, чтобы противостоять татарам. Князь выслушивает до конца и соглашается, но только на словах. Он опять совершает как бы необъяснимые действия: свое основное войско посылает на Угру в качестве подкрепления к передовому отряду. 3 октября вся армия собралась на берегу Угры и только 8 октября (5 дней спустя) подходит и хан Ахмат и видит перед собой громадную армию.
Андрей Большой и Борис Васильевич (эмигранты, которые послужили “инициаторами” Ахматова похода), хотя и вернулись из эмиграции, но не помирились. Поэтому и мать великого князя и архиереи хлопочут перед ним о прощении опальных родственников. Это он им тоже обещает. Затем он возвращается, но не в Коломну, а в Кременец (севернее) и там, с небольшим отрядом, выжидает.
Тем временем, Ахмат, увидев, что броды заняты, пытается форсировать Угру, но безуспешно. Идет перестрелка, стрелы и пищали поражают татар, которые сами ощутимых потерь русскому войску не принесли. Перестрелка происходила один месяц, после этого татары остановились и стали ждать. Октябрь подходил к концу.
В начале ноября грянули ранние морозы, Угра стала замерзать. Как только князь получил известия, что река остановилась, он дал приказ своим войскам отступать. Открываем летопись: “…и много дней наступали, сражаясь, и не одолели. Ждали, пока станет река. Были же тогда большие морозы. Река начала замерзать. И был страх с обеих сторон: одни других боялись”.
Опальные князья, наконец, пришли в Кременец к великому князю, и принесли повинные головы. Тут сказано: “…князь великий с любовью принял их”.
Когда войска получили приказ отступать и двинулись к Кременцу, Иван III дал распоряжение, как только войска соединятся, отходить дальше к Боровску (Калужская область). Тогда-то и совершилось “преславное чудо Пресвятой Богородицы”.
Татары вдруг решили, что москвичи их заманивают (не без основания).[3] Когда татары увидели, что русские войска уходят, то бросились бежать в противоположную сторону, так и не перейдя Угру. А войска Ивана Молодого и Андрея Меньшого были уверены, что татары их преследуют, поэтому они поспешали в Кременец.
Вот тут-то и выяснилось чудо Пречистой: одни от других бежали, и никто никого не преследовал.
Вскоре ханство Ахмата было захвачено ногайским ханом Ибаком, который победил Ахмата, и тот погиб. Никаких поползновений на Русь хан Ибак не предпринял, в отличие от Тохтамыша: мы помним, что Мамай бежал, потерпел поражение от Тохтамыша, но два года спустя Тохтамыш является на Москву “навести порядок”. Здесь же бесславным бегством Ахмата татаро-монгольское иго закончилось навсегда.
Бегство Ахмата в точности датировано 11 ноября — само противостояние длилось один месяц. Только на следующий год (1481) пришел великий князь в Москву из Боровска. “И воздал хвалу Богу и Пречистой Богородице, говоря: не ангел, не человек спас нас, но Сам Господь спас нас по молитвам Пречистой и всех святых. Аминь”.
При бегстве Ахмата наименее потерял дух один из его сыновей-царевичей Муртаза, который на противоположном берегу Оки собрался захватить три небольших городка. Но Иван III, узнав об этом, послал ему вдогонку Андрея Большого и Андрея Меньшого, и татары, как только услышали, что русское войско на них идет, опять бежали. Татаро-монгольское иго закончилось Божией милостью даже без кровопролития.
Впоследствии татары нападали, но не в это время: ногайский хан не имел никаких намерений на Русь, а с крымским ханом Ивана III связывал союзный договор.
Казанское ханство еще в это время не укрепилось. Уже много позже Казань была покорена Иваном Грозным в 1551-1552 годы; в 1556 году Астрахань; Ермак завоевал Сибирь в 1581 году. Последняя твердыня бывшей Орды — Крымское ханство. Ему Русь платила дань, но “не обидную”, еще при Петре I, до конца XVII‑го века. Впоследствии тактика крымского хана — тактика набега: прийти, разграбить, что успели, сжечь, что пришлось, и немедленно уходить восвояси.
Победа над татарами по времени почти совпала с падением Константинополя, “болгары и сербы и греки и Трапезунд, и Морея, и Босния, …многие другие земли, которые не обрели мужество, погибли…” — все 70-е — начало 80-х годов: пала Болгария, Сербия и Хорватия, в 1478 году захвачены остатки Византии и родной брат Софии Палеолог в 1479 году явился на Русь в качестве эмигранта.
Новая концепция Филофея “Москва — третий Рим, а четвертого не бывать” появилась позднее, во время Василия III.
Существуют записки князя Курбского, который утверждает, что нравственное падение и оскудение пошло с Софии Палеолог, которая принесла в эту простую русскую землю византийское коварство, придворную интригу и так далее. Историческими событиями это не подтверждается.
В отличие от жены великого князя Василия I — Софии Витовтовны, Софья Палеолог не была вздорной. Она была, конечно, очень политична — ее главное политическое достижение было укрепить династию за своим потомством. За ней не известно никаких крупных интриг против социальных соперников: она никого не оклеветала, не оболгала, не отравила. Что же касается самого князя Ивана III, тот был человек сложный, не будем преувеличивать его нравственного достоинства. Но в отличие от Ивана Грозного, он был, прежде всего, человеком умеренного характера и человеком глубоко трезвым.
Ивана III уже называли “царем Московским”, хотя вторичное миропомазание началось с Ивана Грозного. Иван III грозен был для врагов, но для своих подданных оставил память человека сравнительно умеренного характера. В отличие от своего отца Василия II Темного, у Ивана III никогда не было (как у Ивана Грозного) панической боязни крамолы, злоумышления.
Новгород был присоединен при Иване III. Поход Ивана Грозного на Новгород — был поход карательный, без всяких на то оснований. При Иване III Марфу Посадницу просто заточили в монастырь, несколько человек было казнены, притом казнь была предсказана: на пиру у Марфы Посадницы несколько человек предстали без голов. Это видение было святому Михаилу Клопскому (по другой версии – преподобному Зосиме Соловецкому).
Новгородские архиереи дольше всех сохраняли печалование[4] — святое русское обыкновение. Но кончилось тем, что в том же 1480 году новгородский владыка был посажен в Москве и скончался под арестом.
В 90-х годах Андрей Большой за новую оппозицию был опять подвергнут заключению, и после этого уморен голодом. Князь долго каялся, наконец, митрополит Геронтий с большим трудом кое-как его разрешил. По сравнению с нравственной безответственностью Ивана Грозного, Иван III — вполне достойный государь.
На правление Ивана III приходится первое громкое дело о еретиках и об искоренении ересей Московской и Новгородской (это — тема нашей будущей лекции). Сейчас, забегая вперед, скажем, что фактически князь очень долго не решался подвергнуть их казни, а даже намеревался их простить. Иосифу Волоцкому пришлось употребить много усилий, чтобы склонить великого князя к жестоким правительственным репрессиям.
Прошли странные, тяжелые годы: 240 лет татаро-монгольского ига — эпитимия русского народа. Но закончилась не тогда, когда народ исправился. Исправились те, кто мог. Поэтому русские летописи этого времени всегда повторяют одно: не до конца прогневался Господь, но паки помиловал. Помилование ничем не заслужили.
[1] В Польше и тогда и долго после верховная власть принадлежала Сейму – это была аристократическая республика. Короли наследственной власти не имели.
[2] 26 августа — 1395 год, поражение Тамерлана. 23 июня – 1480 год, поражение Ахмата. 21 мая — 1591 год, поражение Девлет-Гирея. Всё празднуется Владимирская икона Божией Матери.
[3] Впоследствии эта тактика заманивания стала важнейшим принципом русского полевого боя: это тактика Суворова, военная политика Кутузова в 1812 году, отчасти и Сталина в 1943 году.
[4] Печалование – ходатайство духовенства за народ; имело не только духовное основание, но и невидимую власть: печалование отклонить было трудно.