Список лекций История Русской Православной Церкви.
Третий период татаро-монгольского ига (1326 — 1448 годы).
- Возрождение монашеского делания на Руси в XIV-ом веке.
- Преподобный Сергий Радонежский — “игумен русской земли”.
- Преподобный Сергий Радонежский и Димитрий Донской.
- Северная Фиваида.
(Фиваида — монашеская страна 4-5 века в Египте). Наш север: от Москвы до Соловков был прозван “Северной Фиваидой”~ по количеству иноческих обителей, основанных прп. Сергием и его учениками, и учениками учеников, — до 40 обителей.
В свое время мы указывали на то, почему святитель Кирилл, митрополит Киевский и Владимирский, не остался жить в Киеве: Киево-Печерская обитель разбежалась. Можно себе представить, какое было духовное «уныние, монашествующие оставили Третий удел Пресвятой Богородицы[1].
Начало возрождения монашеского делания на Руси мы традиционно связываем с именем прп. Сергия Радонежского. Не надо думать, что в XIII-м веке не было монахов-делателей. Конечно же, были. Были монастыри, например, в Москве: Богоявленский, где начинал свой подвиг Алексий Московский. Но знамени подвига еще не было. Его, как знамя, воздвигнул преподобный Сергий Радонежский.
Вспомним, что лекция о киевском периоде Русской Православной Церкви у нас называлась “Святая Русь”. Сегодня мы рассмотрим Московскую Русь как продолжение святой Руси.
Год рождения преподобного Сергия 1313 — 1314 (неточность за счет того, что Новый год от сотворения мира с 1 сентября, а Новый год от Р.X. – с 1 января). Родом из ростовских бояр. (Знаменательное совпадение: около этого времени (при Иване Калите) Москва овладела Ростовом). И в Евангелии, и в Житиях Святых мы читаем, что “бывают угодники Божий предызбранные от утробы матери на особое служение в Церкви”. Таковым был Иоанн Предтеча[2]; апостол Павел — сам свидетельствует в послании к Галатам (Гал.1.15); Николай Чудотворец и многие другие.
Ради кого Господь объявляет эту предызбранность? Не ради самого угодника. Он, наоборот, должен думать о себе как можно скромнее. Но ради окружающих, прежде всего родителей.
Матери Сергия Радонежского это было объявлено во время Божественной Литургии, когда младенец в утробе трижды воскликнул! Марию спросили: “У тебя, выходит, младенец за пазухой? Его детский крик мы все слышали”. Тогда она вынуждена была признаться: “Не за пазухой у меня младенец, а в утробе, и он кричал”.
Никто не удивился, люди приняли это с радостным благоговением. В тех тяжких условиях привыкли воспринимать голос Духа Святого, то есть это было нечто не поражающее, но воспринимаемое легко, как правда Божия. Это значит, что цель христианской жизни в то время не была забыта в русском церковном обществе. Все это знали, потому жили внимательно[3] и Божиего указания ждали и принимали с благоговением.
3 мая новорожденный младенец был крещен Варфоломеем. Следующее указание Божие — матери: младенец не вкушает материнского молока по средам и пятницам. Если мать есть мясную пищу, то он молока не берет. Вначале мать испугалась и стала советоваться с близкими и друзьями: “Не заболело ли дитя?” Ей отвечают: “Нет, оно лежит и не плачет, и ручицами играет, здорово. Это что-то с тобой, припомни”.
Похожий случай мы наблюдаем в конце XVIII-го века: блаженный Феофил Киево-Печерский — родился в 1788 году, нa 11 лет старше Пушкина. Родился при Екатерине в условиях максимальной международной стабилизаций Русского государства и его максимального прославления в мире.
Когда оказалось, что ребёнок совсем не берёт материнского молока, зато ест пареную репу и вареную морковь, мать решила, что это “обминок”[4]. Этого ребенка она трижды пытается утопить, но вода его выносит на другой берег Днепра! Тогда она бросает его в мельницу, под жернова, — но мельница останавливается! Наконец, кончается тем, что ребенка у нее отнимают, но когда приводят ей его уже семилетнего, то она швыряет в него топором[5] (топор рассек ребёнку плечо). Она — здоровый человек, попадья, притом из священнического рода, который насчитывал 200 лет[6]. Мать занималась утоплением ребенка тайком от мужа, но когда ему все рассказали, звать полицию тот не стал, а предпочел отдать сына чужим людям на воспитание, и ко времени семилетия мальчика он уже скончался. У них был еще сын, Каллиник (его брат-близнец), с ним произошел несчастный случай, он упал на борону и выколол глаз. Но вразумления для матери не было; была у них еще сестра: от нее племянники.
Главное: здесь была забыта цель христианской жизни. Люди полагают свое благочестие в том, что раз в неделю в воскресение ходят в церковь. Если бы мать знала, что цель христианской жизни состоит в стяжании Святого Духа, она была бы внимательна, а если человек ищет от Господа вразумления, то Господь всегда откликается на движения человеческого сердца, и она бы получила вразумление. Но при таких чрезвычайных явлениях, как при явной попытке истребить младенца четырежды Господь его чудесно спасал — ей нужно было бы покаяние и после этого радостная благодарность Богу! А если цель христианской жизни забыта, то благочестие обращается в привычку, которая в течение многих десятилетий выветривается, и человек оказывается абсолютно непригоден для Царствия Небесного[7]. Хуже всего, как пишет об этом составитель жития Феофила Киево-Печерского: “В то время люди были невежественны и жили суевериями[8]”. Забвение цели христианской жизни сразу же как бы отрубает внутренний слух от слышания голоса Божия.
Когда тяжко, люди начинали жить внимательней, каяться; и, несмотря на то, что они в то время слыхом не слыхали про Паламитские соборы, но цель христианской жизни им была открыта.
Значительный эпизод жизни маленького Варфоломея: Господь создал его малоспособным, он не смог постигнуть даже элементарной грамоты, что доступно обыкновенным детям. Апостол Павел: (к Кор.1.27-29): “Но Бог избрал не мудрое мира, чтобы посрамит мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное, и незнатное мира, и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом”.
Среди современников Сергия Радонежского, в том числе среди святых современников, были блестяще одаренные люди: святитель Киприан Московский, например. Но когда приходило искушение, Сергий оказывался духовно старше, а Киприан у него искал утешения, совета и духовной помощи. В области интеллектуального творчества преподобный Сергий ничего не создал, в отличие от Стефана Пермского, Епифания Премудрого и Киприана Московского. Его стезя была иной: духовное делание, ничем не развлекаемое. Это “не мудрое мира” передалось и его ближайшим ученикам. Кирилл Белозерский был одарен способностями, но подвизался он в Симоновом монастыре на хлебопекарне и просфорном печении и лучшего себе не мыслил: руки были заняты, а голова свободна творить молитву. Когда же его поставили переписывать книги, он затосковал: во время интеллектуальной работы голова занята.
Варфоломею 7 лет: из него уже образуется постник, он избегает детских игр[9]. Сравним со временами стабилизации; необыкновенным ребенком был Феодосий Печерский: всегда норовил надевать худые одежды, всегда свои наряды отдавал кому-нибудь, бегал в церковь печь просфоры. Мать всегда ругала его и старалась вернуть на обыкновенную стезю.
В это время в семье преподобного Сергия идет от родителей тихая просьба: “Сначала нас похорони, а благословение наше да пребудет с тобою, тогда и в монастырь пойдешь”. Ни малейшего конфликта! Ровная гармония. Если нам обозначить служение преподобного Сергия двумя-тремя эпитетами, один из них: гармония духа, которая не оставляла его никогда. В его монашеском пути не было взлетов и падений: ровный путь, который тоже передается его духовным наследникам. У Александра Свирского с матерью был один краткий диалог: “Для чего ты, мой сын, так изнуряешь себя?” — “А зачем же тебе отклонять меня от приятного мне воздержания?”[10] — ответил он. Призвание, которое Господь объявляет для служения, принимается целым обществом без спора, без надрыва, без конфликта.
В семье Преподобного Варфоломей — младший сын, Стефан и Петр — старшие, женились, но Стефан рано овдовел, его жена Анна Юрьевна скончалась[11]. Овдовевший Стефан постригается тоже в Хотькове. (Монастыри на оба пола были запрещены позднее. Запрещение дошло до Руси из Константинополя — Кирилл и Мария едва-едва успели постричься).
1337 год (в 1987 году праздновалось 650-летие Троице-Сергиевой Лавры) — дата пострига преподобного Сергия. Перед этим он подвизался на Маковце в Радонежских лесах более 2-х лет[12], еще в одиночестве. Со Стефаном они срубили келлию, деревянную церковь, но служил в ней иеромонах по приглашению[13]. Первым игуменом Сергиевой обители был Митрофан — он постриг Сергия. В Радонежском Патерике Митрофан стоит на первом месте.
Как совершается делание преподобного Сергия?
Монастыри тогда были “своежительными” (по гречески — идиоритм). Своежительный монастырь — это у каждого свое хозяйство. В XVI-м веке дело дойдет до того, что, постригаясь, бояре жертвовали на монастырь только небольшую часть своего имущества, все остальные имения остаются за ними, при полном попрании устава Пахомия Великого, принесенного ангелом с небес. Более того, обозами им тянут оброк с их имений. Что-то они продают, одежду покупают себе сами, какую хотят, лишь бы только по форме. И если человек переходит из одного монастыря в другой, то туда же опять тянутся его обозы с оброком. Но в XIV-м веке татарщина и общее разорение земли заставляет жить монастыри в спасительной бедности. И все-таки, когда Сергий запрещает братии просить по окрестности милостыню, то они грозят ему, что все разбегутся.
У Сергия есть духовные друзья: Святитель Стефан Пермский, святитель Алексий Московский, святитель Филофей (Коккин) Цареградский — исихаст и воспитатель Алексия Московского. Святитель Филофей в 1372 году присылает Сергию грамоту, где благословляет его ввести в монастыре общежительный устав. Но через некоторое время… Сергий вынужден оставить свою обитель. Неудовольствие было таково, что он 4 года прожил на Киржаче[14].
Из Жития знаем, что Сергий вернулся на Маковец по благословению святителя Алексия Московского. Братия желала его возвращения, но не видно, чтобы очень, поэтому и обратилась за посредничеством к Московскому митрополиту. Он присылает ему двух архимандритов в качестве официальных уполномоченных и Сергий немедленно подчиняется.
Преподобному Сергию молятся от страшного порока христианина — гордости. Он никогда не отстаивал своих прав. Один единственный случай указывает его Житие, когда он не повиновался безпрекословно, но Святым Духом заставил согласиться своего начальника: Алексий Московский, измученный интригами против него, пытался поставить Сергия митрополитом Московским. Житие твердо указывает момент, когда в него вселился Дух Святой, это было при посвящении в священники, когда по требованию братии он принял сан пресвитера, чтобы самому совершать Литургию. После этого он всегда и во всем получал свыше Божии удостоверения; и вот он не почувствовал Божиего мановения на принятие этого нового служения и отказался решительными словами: “Если не хочешь навсегда прогнать мою нищету от слышания твоей святыни, не говори больше об этом и другим воспрети”.
Бывает, что церковные иерархи это место Жития носят в сердце (как Иннокентий (Борисов) Херсонский, Никанор (Бровкович) Херсонский[15]), — отказ преподобного от предложения “расти” становится для них учительным примером. Если греческие святые часто слагают епископский сан (Исаак Сирин, например) и удаляются в пустыни, то русские преподобные тоже следуют традиции преподобного Сергия: отказываются от епископского сана заранее.
Каково было знамя монашеского подвига, начиная с трудов преподобного Сергия? Надо сказать, что по сравнению с Киево-Печерской Лаврой в ее золотую пору (XI-XII век) мы видим, что монастыри преобладают не городские, а пустынные. Недаром называют их Фиваидой: Соловки, Вологодские (тогда непроходимые) леса, Север (Обнорские чудотворцы). В Московской и Владимирской же областях были такие дикие места, что туда не было даже больших дорог, люди как бы “прятались”. Сергий сам ещё принимает у себя князей. Его ближайший младший друг, Кирилл Белозерский, просто воспрещает князьям ездить на него любоваться. “Правда, был у меня брат твой, но у него здесь вотчина, и нам нельзя было не отдать поклон сему государю. А твоей вотчины, здесь, нет” (письмо князю Юрию Дмитриевичу Звенигородскому).
Все это говорит вот о чем: у сильных мира сего есть тенденция не поучаться у святых, а сделать их “ручными”. В XIX-м веке, когда мы будем изучать житие Серафима Саровского, то коснемся этого ужаса: то он выскакивает из окошка от посетителей, то укладывается в келлии спать и начинает храпеть. Эти богомольцы, которым нужно святыми управлять, — они очень “тяжелы”[16].
В отличие от своих учеников, преподобный Сергий Радонежский, как будто, принимает всех. Но и тут намечается определенная тенденция. Крестьянин, который по наивности пришел посмотреть пророка и знаменитого игумена, а видит старичка в залатанной ряске, говорит: “Вы что, этого старичка показываете? Я из такой дали приехал”. А когда приехал князь Владимир Андреевич Храбрый и спутники его отшвырнули этого бедного мужика, и Сергий разговаривал с князем, остальные стояли. Мужику говорят: “Это и есть Сергий”. Тот потом, когда князя проводили, упал в ноги, а Сергий его поднял и говорит: “Да нет, ты единый из всех сказал обо мне правду, а они-то все ошибаются”.
Последняя наиболее характерная страница в Житии преподобного Сергия: о Куликовской битве. Надо сказать, в связи с отношением Сергия к сильным мира сего, что Димитрий Донской пришел как будто за молитвой и благословением, но с готовым решением. А ведь святые, как напомнил нам Силуан Афонский, от себя ничего не говорят. Они говорят то, что дает им Святой Дух. И Киприан Московский, и Сергий Радонежский, советовали ему обождать, и если возможно, заключить с Мамаем мир, заплатив ему честью и деньгами. Димитрий не послушался.
Вообще говоря, лик Димитрия Донского “двоится”. С одной стороны, князь — инициатор и главное лицо церковной смуты, которая продолжалась 11 лет, с 1378 года по 1389 год, и кончилась только с его смертью. Он имел у себя митрополитом Киприана в течение 2-х лет: с 1380 по 1382 год[17]. Димитрий Донской смешивал жизнь Церкви и государственные интересы. Редко-редко кто из государей считает себя обыкновенным мирянином и слушается любимого святителя. Более распространенная — юстиниановская линия; поэтому, несмотря на коленопреклонения, принятие благословения, обращение к преподобному Сергию в трудные минуты, приглашение его при составлении завещания, — церковная смута произошла и Сергий не смог ей помешать. Существует сопротивление сердца, которое не только святые, но и сам Господь Бог Иисус Христос не преодолевает, ибо Он дал свободу.
С другой стороны, ввиду дальнейшего[18], через 600 лет после его кончины похвальное слово было ему написано. Обратим внимание: тон абсолютно воспроизводит похвалу Иллариона Владимиру Святому: “Ангелом ли тебя нареку, во плоти ты ангельской прожил, первозданным ли тебя нареку, то тот приняв заповедь Создателя, преступил ее, ты же обет, принятый в святом крещении, в чистоте сохранил…” (и так далее). И Похвала благоверному князю Димитрию: “…ты же столп нечестия разрушил в Русской земле и не примкнул к неразумным народам — пагубе христиан”.
В чем главный подвиг Дмитрия Донского? Люди привыкают ко всему. Есть инерция и в несчастии, люди приспосабливаются к нему. Уже начиная с Юрия Даниловича, московские князья “мотаются” в Орду, получают свои ярлыки, интригуют, губят друг друга, водят друг на друга татар. Но главное, молиться за своих поработителей — это одно; но каким образом можно татар считать нравственной инстанцией? Искать у них суда друг на друга? Тут есть тонкая грань: одно дело покорность воле Божией, другое — рабская покорность, человекоугодие.
Дмитрий Донской тоже и взятки раздавал, и получал ярлыки. Но человекоугодия перед татарами не было никогда. Это достойно и внимания, и даже ублажения. Недаром его канонизация совершилась тогда, когда, видимо, стала обрушиваться советская власть. Гражданская покорность завоевателям нужна, ибо воля Божия на это есть. Так просто Господь ничего не попускает. Но, с другой стороны, так же, как князья доносили друг на друга, так же потом священнослужители сажали друг друга с помощью властей[19].
Сама по себе продолжительная молитва еще не есть признак святости. Фарисеи молились долго. Но когда читаешь житие Димитрия Донского, поражаешься обилием молитв, притом таких, которые он явно творит сам, от избытка сердца глаголят уста. Характер его молитвы, слова, которые он находит, стремление всегда предстоять пред Богом, “ходить перед Ним” (Быт.5.22), это послужило к тому, что он был прощен от Господа.
Бог дал ему раннюю кончину в 39 лет, а сохранил пожилого митрополита Киприана, который был его намного старше, до 1406 года. Он сумел пережить не только Дмитрия Донского, но и Сергия и умер не раньше, нежели совершилось местное прославление преподобного Сергия в 1405 году — первое обретение мощей преподобного Сергия и положение их почивать открыто. А в 1422 году — всецерковное прославление, с сообщением об этом и в Константинополь Матери-Церкви.
Когда Своего угодника Господь делает видимым, Он дает это понять на том языке, который удобоприемлем, понятен для окружающих. Язык Божий для вразумления народа — это, прежде всего, тихие словеса для увещевания и назидания. Характер Сергия отличается этой ровной гармонией. Но если случаются с ним необыкновенные вещи, то они совершаются в тайне.
В отличие от киевских времен, когда духовная благодать немедленно сообщалась всем, все могли ее принять, здесь и среди своей братии духовная жизнь Сергия совершается как бы в тайне. Он причащается в огне и стоит как бы в огне – это видимо одному – двум. Ему сослуживает ангел каждую литургию — этому только два свидетеля. Наконец, самое высокое его утешение с неба — это посещение Божией Матери с двумя апостолами. Тому оказался тоже только один свидетель — келейник Михей. В Лавре, в память этого события и примерно на том месте, где оно совершилось, установлена Михеевская церковка[20].
Как и все простые смертные, Сергий нуждался в утешении. Он видел, что братия не пребывает на той духовной высоте, которую хочет от нее Господь. Он все время молится, чтобы Господь хотя бы непреодолимой благодатью Своей сохранил братию от падений.
В Своем явлении Матерь Божия обещает ему не оставить обитель. Но другое явление: прекрасных птиц в пренебесном свете — имеет свыше свое толкование: так умножится число учеников твоих.
Последний старец Лавры перед ее закрытием Захария (Егорченков), уйдя из Лавры в 1920 году, засвидетельствовал, что это явление прекрасных птиц было не только утешением, но и пророчеством. Что оно относится не к прошедшим временам, а к будущим. И что это еще предстоит, чтобы многое множество учеников собралось и подвизалось на пользу Церкви.
[1] Бывало, что монахи чуть было не разбежались и с Афона — второго удела Пресвятой Богородицы. Но там Она Сама воспретила игумену, и сказала, что Я попекусь о твоей и Моей обители. Как раз в память этого события и явилась икона Божией Матери Экономисса.
[2] Взыграся младенец во чреве ее и исполнися Духа Свята Елисавет и возопи … — см Евангелие от Лк.1,41-42.
[3] Конечно, только те, кто благочестив; всякие люди бывают во все времена.
[4] По украински “обминок” — от слова обменять: ведьма в ее отсутствие украла ребенка и подменила оборотнем.
[5] Святые дети бывают у чрезвычайно недостойных родителей: возьмите Варвару Великомученицу, дочь Диоскора.
[6] Здесь на лукавого нельзя все списывать, лукавый действует всегда, но не без нашего соизволения.
[7] Для этой несчастной Евфросинии Горенковской понадобилась неисцелимая болезнь и страшные сны в течение полугода — тогда она немного смягчилась.
[8] Это полный вздор. Современники Марии Радонежской были ничуть не образованней. Мы в современном мире можем подумать, например, не “на ведьм”, а “на радиацию, которая действует на родовую плаценту”, или на что угодно.
[9] И это не только агиографический прием, не верьте советским или синодальным комментаторам. Возьмем Феофана Затворника: он в детстве и отрочестве был маленьким хулиганом. У кого “проблемные” дети, молиться надо Феофану Затворнику.
[10] Это про усиленный пост.
[11] Тогда редко-редко люди жили долговечно. В жизнеописании Московских князей видно, что Димитрий Донской скончался 39 лет, а и Симеон Гордый 37 лет, Иван Иванович Красный — 29 лет. Их жены тоже умирали очень часто молодыми.
[12] 23-х лет он уже был взрослый инок. Сопоставим это с “реформаторством” Петра I, где его инструкция говорит: “Раньше 50-ти лет не постригать” — значит, только идти в монастыри умирать. К счастью, даже для его забубенного пьяного порочного окружения это было слишком. Указ этот (1724 года) был положен под сукно, а в 1725 году Петр умер.
[13] В это время очень часто иеромонахи служили на приходах, в приходских церквах.
[14] Преподобный Роман Киржачский — игумен Богородице-Рождественского монастыря, основанного лично Сергием.
[15] Никанор Херсонский пишет, что “преподобный Сергий отказался от епископского сана, а мы кто? Златоносцы, годящиеся быть келейниками у преподобного”.
[16] В недавнее время я помню, как Любушка блаженная уходила за версту молиться, потому что знали люди дорогу в Сусанино. В конце концов она покинула это место.
[17] Изгнал Киприана только после нашествия Тохтамыша.
[18] Димитрия Донского канонизировали лишь спустя 600 лет после его кончины, в 1988 году.
[19] Откройте воспоминания м. Сергии Клименко: был совершенно замечательный архимандрит Стефан Светозаров, сотрудник Вениамина Федченкова, вернувшийся вместе с ним из эмиграции в 1947 году. Когда он получил “свои 25”, а потом их скостили до 8-ми, он, вернувшись, отправился немедленно к Патриарху Алексию I. Первое, что тот сказал: “А вы знаете, кто вас предал?” — “Нет, Ваше Святейшество, не знаю” — “Его Высокопреосвященство, ваш епархиальный архиерей”.
[20] Она служит дважды в году: на Михея Радонежского и в праздник явления Божией Матери прп. Сергию и Михею, келейнику его.