Список лекций История Русской Православной Церкви.
Собор 1917-1918 годов. Приход большевиков к власти.
- “Одиннадцатое гонение” на Церковь Христову.
Декрет Совнаркома от 23 января 1918 года: “Отделение Церкви от государства”. Определение Собора “Об охране святынь от кощунственного захвата и поругания” (от 12 сентября 1918 года).
- Религия “Социализма”[1]. Анафематствование “врагов Церкви”, подписанное патриархом Тихоном.
Соборная формула поминовения властей Всероссийского собора 1917-1918 годов. Установление поминовения “за веру пострадавших” 18 апреля 1918 года. Увещание патриарха Тихона от 7 ноября 1918 года.
- Молитва “за гонителей” как общецерковный путь Русской Православной Церкви[2].
Вернемся чуть-чуть назад. Объявление государства светским и отделение школы от Церкви было сделано еще Временным правительством. Отделение Временным правительством школы от Церкви понималось так: “кроме специальных духовных учебных заведений”. Но государственное и частное обучение должно было иметь светский характер.
Новое о духовном образовании в большевистском декрете от 23 января 1918 года: “обучать и обучаться религии можно только частным образом”. То есть это означало закрытие всех духовных учебных заведений. (Московская Духовная Академия уже не существовала в 1919 году). Отделение Церкви от государства было намечено еще Временным правительством. Большевики же привнесли к этому:
1) конфискацию всего церковного имущества, объявленного “народным достоянием”, то есть фактически — денной грабеж;
2) запрет религиозным организациям вообще иметь собственность;
3) лишение всех религиозных организаций юридических прав и вообще статуса юридического лица.
Всё это – уже факт гонений. “Декрет” этот был отменен лишь 25 октября 1990 года в связи с принятием того же числа нового Закона РСФСР о свободе вероисповеданий и постановлением Верховного Совета РСФСР “О порядке введения в действие закона о вероисповеданиях”. (При Сталине, в 1945 году, Церкви были даны некоторые права собственности, но не на храмы, а только право владеть движимостью и недвижимостью вновь приобретенной или вновь созданной. С 1943 года Церковь также стала получать некоторые государственные субсидии в течение 10 лет, а также получила некоторые права юридического лица. При приходе “семибоярщины”[3] это все было отменено).
Как ответила Церковь на этот “декрет” 1918 года? Два дня спустя был издан следующий документ. “Постановление Священного собора по поводу Декрета об отделение Церкви от государства:
Изданный Советом Народных Комиссаров Декрет об отделении Церкви от государства представляет собой под видом закона о свободе совести злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения.
Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви по правилу 73-му Святых Апостол и 13-му правилу VII-го Вселенского Собора”.
Апостольское правило 73 говорит о святых чашах, дискосах, церковных завесах, то есть священных предметах, связанных непосредственно с совершением бескровной жертвы. 13-е же правило VII-го Вселенского Соборора приводим целиком: “При случившимся, по грехам нашим, бедствии в церквах, некоторые святые храмы, епископии и монастыри некими людьми расхищены, и соделались обыкновенными жилищами. Аще завладевшие оными захотят отдати их, да будут восстановлены по-прежнему, то добро и благо есть; аще же не тако: то, сущих от священнического чина, повелеваем извергати, а монахов или мирян отлучати, яко осужденных от Отца и Сына и Святого Духа, и да вчинятся, идеже червь не умирает и огнь не угасает. Понеже они гласу Господню противятся, глаголющему: не творите Дому Отца Моего домом купли”.
Анафематствование “соввласти”, таким образом, не было ответом на “Декрет”. Оно было провозглашено 19 января 1918 года – раньше издания Декрета на 4 дня. Абсолютно бесспорно, что писал этот документ не патриарх Тихон: это не его лексика, не его тон. Сочинение этого послания было приписано князю Евгению Трубецкому, хотя и это нуждается в проверке. Хотя сам текст послания не чужд социальной демагогии; например, сказано следующее: “Властью, данной нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас, если только вы носите еще имена христианские и хотя по рождению своему принадлежите к Церкви Православной”. Первое дело, что христианские имена общераспространенные, которые существуют и для некрещеных. “По рождению” взрослые люди принадлежать к Церкви не могут. Церковь – это собрание Святой Чаши и само по себе отлучение от Церкви через анафематствование есть наказание для членов Церкви! (Так был анафематствован в недавнее время бывший митрополит Киевский Филарет Денисенко).
Иногда в комментариях приходится читать, что в этом послании власти нигде не упомянуты (упомянуты! – абзац 9-й) и поэтому когда патриарх Тихон в в июне 1923 года взял его назад одной своей волей и одним своим именем, то говорится, что можно было ему и не брать на себя такого унижения, а разъяснить, что оно относится не к властям. (Рассуждение детское.)
И был призыв к чадам Церкви “подниматься на борьбу силою властного всенародного вопля”. На это послание большевики не обратили никакого внимания, в газетах (а вся печать уже централизована) оно не было упомянуто. Поскольку анафематствование безымянное, то неизвестно, кого оно касалось. Что касается таинств: анафематствование не может распространяться (и не было распространено) на членов семьи; и в семьях коммунистов, включая самую их “верхушку”, продолжали, например, венчаться и крестить детей. После смерти Ленина Каменев был даже председателем Совнаркома, но при этом он крестил ребенка (притом лично приглашал в кумовья Блока, заведомо до 1923 года – Блок уже умер 7 августа 1921 года, — и тот согласился). Даже члены советского правительства еврейской[4] национальности были, как правило, из крещеных.
Сам по себе акт послания, в сущности, “прошел мимо”; но уже когда был сменен весь тон взаимодействия с властями, то святитель Тихон Московский совершенно безоговорочно взял это послание (свое единоличное!) назад. 28 июня — 2 июля 1923 года было установлено поминовение властей на литургии. Хотя ещё прежде Собор выработал формулу поминовения новой власти, но только на ектениях:[5] “Помяни, Господи, всех, иже во власти суть, и внуши им благое о Церкви Твоей и о всех людях Твоих”. Сейчас формула прямо апостольская: “Да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте”. Так же, как и при Нероне, гонения сразу приняли лицемерный вид. Обвинение в основном было: контрреволюция; как говорил патриарх Тихон: “Расплывчатая контрреволюционность”. Но ещё в период работы Собора, был убит митрополит Владимир Киевский (25 января по ст.ст.) – в ответ Собором издано было “Определение Священного Собора Православной Российской Церкви о мероприятиях, вызываемых происходящими гонениями на Православную Церковь” от 18 апреля 1918 года:
“Установить за богослужениями в православных храмах особые прошения о гонимых ныне за православную веру и Церковь и скончавших жизнь свою исповедниках и мучениках.
Установить во всей России ежегодное молитвенное поминовение в день 25 января или в следующий за тем воскресный день всех усопших в нынешнюю лютую годину гонений исповедников и мучеников”.
В этом же акте было сказано: “Поручить Высшему Церковному Управлению собирать сведения и оповещать православное население о всех случаях гонения на Церковь и насилие над исповедниками православной веры. Призвать от имени Собора приходские и епархиальные организации к защите гонимых и к освобождению заключенных за веру и Церковь”.
Надо сказать, что это время было предсказано святыми. “Всесокрушающее воздействие благодати Божией” — так определил это время Феофан Затворник, скончавшийся в 1894 году.
Положение Церкви к ноябрю 1918 года становилось все тяжелее. Несмотря на это, никаких призывов Церкви к вооруженным конфликтам не было, никакого благословения, даже сугубо тайного, “белому” движению патриарх не дал. Хотя и спрашивали через князя Григория Трубецкого, но Патриарх отказал наотрез. Взамен в самый день 7 ноября (н.ст.) 1918 года вышло обращение Святейшего Патриарха Тихона к Совету Народных Комиссаров: “Целый год вы держите в руках государственную власть, но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово правды”. Патриарх печаловался не только за Церковь, но и за весь народ. (В этом отношении печалование за народ не было восстановлено и при Сталине. Разрешалось ходатайствовать о делах сугубо храмовых и церковно-управленческих, но не о страшном голоде 1947 года, например.)
“Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не повинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной контрреволюционности …”.
“…И не предвидится конца в порожденной вами войне, так как вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян доставить торжество “призраку мировой революции”. Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры. Вы наложили свою руку на церковное достояние. Вы разрушаете исконную форму церковной общины, прихода. Уничтожаете братства и другие церковно-благотворительные и просветительные учреждения. Разгоняете церковные епархиальные собрания, вмешиваетесь во внутреннее управление Православной Церкви. Выбрасывая из школ священные изображения и запрещая в школах учить детей вере, вы лишаете их необходимой для православного воспитания духовной пищи. Мы знаем, что наши обличения вызовут в вас только злобу и негодование, и что вы будете искать лишь повода для обвинения нас в противлении власти. Но не наше дело судить о земной власти. Всякая власть, от Бога допущенная, привлекла бы к себе наше благословение, если бы воистину она явилась “Божиим слугой” на благо подчиненных и была бы “страшна не для добрых дел, а для злых” (Рим.13,3-4).
Ныне же к вам, употребляющим власть на преследование ближних и на истребление невинных, простираем мы наше слово увещания. Отпразднуйте годовщину вашего пребывания у власти освобождением заключенных, прекращением кровопролития, насилия, разорения, притеснения веры. Обратитесь не к разрушению, а к устроению порядка и законности.
Тихон, Патриарх Московский и всея России”.
Уже когда гражданская война шла вовсю, войска Деникина с юга подступили к Орлу, 8 октября по новому стилю (День памяти преподобного Сергия Радонежского) 1919 года, Божией милостию смиренный Тихон, Патриарх Московский и всея России, обратился с новым посланием: “Возлюбленным о Господе архипастырям и пастырям Церкви Российской. Мы, служители и глашатаи Христовой истины, подпали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к ниспровержению советского строя. Но мы с решительностью заявляем, что такие подозрения несправедливы. Установление той или иной формы правления – не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное исторической значение”.
После этого абсолютно воспрещается духовенству становиться на какую‑либо сторону в гражданской войне: “Служители Церкви должны памятовать канонические правила святой Церкви[6], коими она возбраняет своим служителям вмешиваться в политическую жизнь страны, принадлежать к каким-либо политическим партиям, а тем более делать богослужебные обряды и священнодействия орудием политических демонстраций. Памятуйте же, отцы и братия, и канонические правила, и завет святого Апостола: “Блюдите себя от творящих распри и раздоры” (см. Рим.16,17). Уклоняйтесь от участия в политических партиях и выступлениях. “Повинуйтесь всякому человеческому начальству” в делах мирских (1Пет.2,13). Не подавайте никаких поводов, оправдывающих подозрительность советской власти, подчиняйтесь и ее велениям, поскольку они не противоречат вере и благочестию, ибо, по апостольскому наставлению, “Богу должно повиноваться более, чем людям” (Д.4,19; Гал.1,10).
По многим свидетельствам, патриарх Тихон “никогда не верил в победу белых, а видел силу красных” (слова А. Карташева).
Посещая Петербург, ещё в мае-июне 1918 года, на слова митрополита Вениамина (сказанные при встрече), что верующий народ готов и жизни свои положить за веру и Церковь, святитель Тихон московский проронил сакраментальную фразу: “Умереть ныне не мудрено. А вот нужно учиться жить в новых условиях”. Эта жизнь в новых условиях – уже на Соборе сразу началась: конструктивная работа, не по приспособляемости и не по уходу в подполье, а умение жить явно, “на виду”, в Церкви, — в новых условиях. Главная большевистская тактика в связи с Декретом 1918 года шла на распыление Церкви, на полное игнорирование церковной иерархии и централизованного церковного управления и на представление в качестве объекта идеологического воздействия “массы верующих”, которые еще не дошли до “правильного” мировоззрения. Эту “массу верующих” до выяснения обстоятельств приказано было терпеть. Но эта “масса верующих” имела право объединяться в “двадцатки”; и храм, отнятый перед тем, мог быть безвозмездно передан только “двадцатке”.
Как Церковью был решен “в новых условиях” вопрос о церковном имуществе? — “… Святые храмы и прочие священные предметы, взятые мирской властью в свое обладание, могут быть принимаемы от нее на хранение и соответственное пользование не случайными соединениями лиц, именующих себя православными, а лишь православными приходами, братствами и иными церковными организациями с разрешения епархиального архиерея на общих церковно-канонических основаниях. Лишившаяся храма и его святынь, община православных христиан объединяется около своего пастыря, который с разрешения православного архиерея может совершать для нее службы, не исключая и литургии, в частном доме или другом приличествующем помещении…” (Определение Всероссийского Собора от 12 сентября (н.ст.) 1918 года).
Это – ответ Церкви. Церковные люди, прежде всего благодаря усилиям святителя Тихона и сомысленных ему иерархов — Илариона Троицкого и других, — сумели противостоять прямым провокациям. Нигде на самые бесчеловечные злодеяния не было отвечено кровопролитием, проклятием или чем-либо подобным. Святая Церковь Христова всегда различала деяния и самих деятелей. Но все же были идеи, которые заслуживали анафематствования.
Идея “Социализма” Разумника Васильевича Иванова (с большой буквы) представляется так: “Социализм является религиозной идеей, новой верой и новым знанием, идущей на смену старой вере христианства. Эта новая идея – Социализм – будет динамитом. Она раскует цепи, прежде заклепанные христианством на теле человечества. В христианстве страданиями одного Человека спасался мир, в Социализме грядущими страданиями мира будет спасен каждый человек”.
То, что двое палачей Елизаветы Феодоровны сошли с ума, – это знамение Господне. Человека, которого Господь лишил рассудка, уже никто и никогда не убедит, что в грядущем Социализме страданиями мира будет спасен каждый человек. Он же, то есть Иванов – Разумник, о совершенно антихристианской поэме Есенина (“Инония”) пишет: “он борется не с Христом, а с тем лживым подобием Его, с тем антихристом, под властной рукой которого двадцать веков росла и ширилась историческая церковь”. От этого не отказались и наши неокоммунисты и до сих пор. Это заслуживало безусловной и праведной анафемы.
[1] “Социализм” – с большой буквы, так как это цитата: социализм беззастенчиво был назван “религией”
[2] 1923 год – начало поминовения советской власти на литургии. 1927 год – декларация лояльности митрополита Сергия.
[3] “Семибоярщина” — термин Солженицына (исторический аналог из эпохи Елены Глинской, XVI век)— это Молотов, Маленков, Булганин, Хрущев, Каганович и прочие между 1953 и 1957 годами, до прихода Хрущева к безраздельной власти.
[4] Церковь не венчала вступающих в брак, если один из них был некрещеный. И для поступления в университет в России существовали ограничения для некрещеных.
[5] Временное правительство поминалось как “благоверное”.
[6] Имеется в виду Апост. прав. 6-е, 81-е и 83-е; тж. IV В.С. прав. 7-е.