Список лекций История Русской Православной Церкви.
- Разрушение русской государственности и государственного сознания русских людей. Смутное время 1604 — 1618 годов. Католическая экспансия на русской земле и ее поражение.
- Служение святителей Иова, Гермогена и их соработников во Христе в Смутное время.
Церковно-государственная история начала XVII-го века. Начало Смутного времени: октябрь 1604 года – вступление Самозванца на территорию Руси. Русские начинают к нему стекаться, как только он переходит границу.
Конец Смутного времени: 1618 год, осень – деулинское перемирие (Деулино – около Троице-Сергиевской Лавры. Сейчас там церковь Всемилостивого Спаса, кладбище Троице-Сергиевой Лавры). 14 лет в России происходит непонятно что.
История смерти благоверного царевича Димитрия в 1591 году понятна изнутри конца XV-го – и всего XVI-го века. Чту исторически достоверно: царевич гулял с кормилицей Ждан-Тучковой (тот же род — генералов Тучковых, героев 1812 года). Гуляли они на открытом воздухе – в предместьях Углича по холмикам, были только вдвоем. Царевич был вооружен, как всегда, холодным оружием – хорошим ножом. Ему уже 8 лет. Картина как бы прерывается, и оказывается, что двое приставников царевича: Данила Битяговский и Качалов начинают кричать и звать на помощь, а Ждан-Тучкова лишается чувств. Данила – сын дьяка Михаила Битяговского, старшего приставника. На крики сбегается народ, видит кровь на царевиче и ударяет в набат. Прибегает мать[1]. Обнаруживает, что царевич мертв, и указывает на людей, поднявших тревогу: Данилу Битяговского и Качалова — как на убийц сына. Народ их растерзал самосудом у нее на глазах. Она продолжает кричать дальше, набат все ударяет. Убивают отца Битяговского дьяка Михаила. После этого сообщают царю Феодору Ивановичу о случившимся несчастье. На место высылаются князь Василий Иванович Шуйский и окольничий Лупп-Клешнин.
Это все события 1591 года. В Москве идет следствие. На него вызваны все во главе с Марией Феодоровной Нагой. Она претерпевает унизительный допрос; ее заставляют признаться в том, что вообще принято скрывать: что припадки падучей болезни с царевичем происходили перед этим несколько раз, что во время такого припадка он ранил и свою мать (царевич всегда ходил вооруженный). На суде председательствовали царь Феодор Иоаннович и святитель Иов Московский. Царица уже никого не обвиняла, а старалась оправдаться в том, что она натравила народ на Битяговских и Качалова и утверждала, что кричала в горе, себя не помня.[2] Впоследствии она жаловалась даже польскому королю Сигизмунду на Василия Шуйского, что он, будучи царем, ее плохо кормил. Но на то, что к ней применяли пристрастие на допросах, она не жаловалась ни при Лжедмитрии, ни в позднейшее время; наоборот, каялась, что признала самозванца сыном, и говорила, что он не только угрожал ей, но и угрожал вырезать весь ее род.
Что же наводит на мысль о желательности для Бориса Годунова исчезновения царевича Димитрия? Единственно только то, что царевич ходил всегда вооруженный несколькими видами оружия, очень любил зимою строить снежных баб, одну из них он называл Борисом, сабелькой ее рубил, приговаривая: “Вот так будет с тобой, когда я стану царем”. Вот это единственное обоснование, которое давало повод к подозрению Бориса. Царевич находился всегда в окружении, кроме своей матери, дядьев Нагих. Мать постоянно писала царице Ирине слезные петиции с просьбой вернуть их в Москву. Дядья Нагие жаловались, что им положили малое содержание, – мы располагаем только такими фактами.
В календарях он значится как благоверный царевич Димитрий – не страстотерпец.
В стране при Борисе с 1602 по 1603 года прошел страшный голод – в это время подвизалась святая праведная Иулиания Лазаревская (Осоргина). (Когда же Русь не голодала?) Борис оказывал широчайшую благотворительность в Москве, но это приводило к тому, что люди получали хлеб даром и продавали его втридорога в провинции (аналог современной гуманитарной помощи). В 1604 году, урожайном, в стране было достаточно спокойно: не было военных поражений, шла колонизация Сибири и так далее.
В 1602 году эмигрировал в Литву крестовый дьяк (секретарь) патриарха Иова Григорий Отрепьев. Его знала в лицо вся Дума (патриарх был непосредственным участником Думы). В том же 1602 году Григория видели уже в Киеве (это была тогда Литва). В том же году появился в Киеве человек в подряснике, которого якобы опознали как Лжедмитрия I. На основании этого в Москве Патриарх Иов и Борис Годунов объявили, что Лжедмитрий не кто иной, как крестовый дьяк, инок Чудова монастыря Григорий Отрепьев, боярский сын.
Лжедмитрий I: чту известно о нем достоверно? Прежде всего, точно известно, где он учился: он закончил так называемую арианскую школу – отца и сына Гойских, финансировали ее евреи-иудаисты (Гойские – гои – люди нееврейского происхождения, необрезанные). Учителя этой школы не были достаточно образованными, однако они отрицали Святую Троицу, признавали только Бога-Отца, отрицали Божество Господа и Спаса нашего Иисуса Христа и придавали всем догматам Церкви и тем более таинствам только аллегорическое значение.
Сколько времени он “обучался” в этой школе – трудно сказать, но видимо около двух лет, так как в 1603 году мы уже застаем его среди челяди польского пана Адама Вишневецкого. Известно несколько версий, как он объявил о своем истинном происхождении – целый роман. Но он был игрушкой в чужих руках с самого начала. Важно вот что: Лжедмитрия сразу обступили отцы-иезуиты. Пану Вишневецкому версия “спасенного царевича” понравилась. Впоследствии на Польском Сейме даже Ян Замойский, осаждавший Псков в армии Стефана Батория, укорял и Вишневецкого и Мнишека в авантюризме, говоря: “Что же это за античная комедия, когда послали убить одного, а убили другого. Мы даже когда барана посылаем зарезать, так и то не ошибемся, знаем которого”.
Вспомним: 1596 год – год Брестской унии. Перед иезуитами засверкала ослепительная перспектива: с помощью этого претендента, если посадить его на престол, то можно привести к унии или к католичеству всю Русь. На то время это было самое большое и независимое Православное государство. Это и есть начало католической экспансии – у нее был свой проводник.
Что реально известно об этой роли Лжедмитрия I?
Во-первых, он был присоединен к католической Церкви по второму чину: через миропомазание. Естественно, после этого он исповедовался у папского нунция в Польше кардинала Рагози и у него причастился. Затем дал обет, именно тот, который был угоден отцам-иезуитам: относительно унии на Руси. Надо сказать, что прошло всего 8 лет со времени Брестской унии, которая в своих основных положениях просто воспроизводила флорентийскую унию 1439 года, которая была расторгнута де-факто Константинополем, а затем и Собором 1484 года, но не забыта.
Уже в марте-апреле 1604 года Самозванец был представлен польскому королю Сигизмунду III сначала письменно, а затем и лично. Условия с королем следующие:
- “возвратить” Польше Смоленск и пределы Чернигова.
- дозволить сооружать в Московском царстве костелы.
- разрешить ввести в Московском царстве орден иезуитов.
- содействовать Сигизмунду в приобретении шведской короны (военный союз с Польшей против Швеции).
- содействовать соединению Московского царства с Польшей, то есть прекратить государственное бытие страны, как уже было прекращено перед этим государственное бытие Литвы, она была перед тем захвачена Польшей.
16 октября 1604 года Лжедмитрий I[3] с войском, набранным из удальцов,[4] вступает в Российские пределы.
Октябрь 1604 года – без боя сдался Чернигов – это и есть начало Смутного времени[5]. В то время была настолько свобода передвижения (границы были не охраняемы), что только в случае повальных болезней (эпидемий) учреждали заставы, чтобы не распространялась зараза.
Из всех городов только Новгород-Северский оказал настоящее сопротивление, не сдался, а отбил Самозванца от своих пределов. Воеводой там был Петр Федорович Басманов, сын Федьки Басманова (любовника Ивана Грозного) и внук Алексея Басманова, теоретика опричины.
Одна смута рождает другую. Смута опричины была развязана “сверху”, ответом ей служит смута “снизу”. Человеческая жизнь стала ничего не стоить – вот это важно. Ничего не стоит крестное целование, ничего не стоит такое понятие, как верность. Для сравнения: почему в конце XIX-го века вся образованная публика записалась в революционеры? А это игра, которая ничем не грозит. Спрятать у себя кого-то там в спальне, что-то перевезти, хранить какую-то нелегальщину (вполне благонадежные люди, например, распространяли “Колокол”). В сущности, кроме помрачения умов, тут есть еще известный факт социальной психологии: особое состояние умов, когда замолкают трезвые люди. [Необходимое замечание. Смуты в стране происходят не тогда, когда народу тяжело, — тогда он молится. А тогда, когда он “переходит в облегчение”. 20 лет после смерти Ивана Грозного: 1584 – 1604 годы – безусловно были “облегчением”.]
В истории осталось предание о том, когда Басманов, уже после смерти Бориса Годунова, сам передался на сторону Самозванца, изменив Федору. Тогда он сказал: “Все равно к Самозванцу со временем перейдет вся русская земля, но только мы у него останемся последними людьми. А сейчас можно стать первыми”.
Рыльск, Путивль, Курск, Севск, Кромы – добровольно сдались Самозванцу (это все были тогда пограничные города). После своего первого поражения 21 января 1605 года Самозванец убежал в Путивль, который становится его столицей. Туда являются выборные люди от разных городов бить челом. Иезуиты тут же. Но одновременно он приказывает поднять Курскую-Коренную икону Божией Матери, чтобы она следовала с его войском.[6]
Дальнейшие события относятся к истории государства. Но некоторые факты следует назвать. Василий Иванович Шуйский перед самым вступлением Самозванца объявляет на Красной Площади с Лобного места, что Димитрий спасся, а похоронили вместо него попова сына (первый раз он абсолютно отрекается от совести).
Все поведение Бориса с начала Смуты (октябрь 1604 года) и до смерти (1605 год, неделя Жен-Мироносиц) говорит о том, что он не был уверен, что тот Лжедмитрий не настоящий. Он не был уверен, что царевич Димитрий был убит в Угличе. Уже это говорит о том, что мало вероятно, чтобы он посылал убийц. Тем более, что отрок семь лет спокойно жил в Угличе.
С большим торжеством в мае 1605 года в Москву вступает Лжедмитрий I. Перед этим Голицын, Рубец-Массальский, Молчанов и Шерифетдинов убивают царевича Федора Борисовича и вдову Бориса Марью Григорьевну. Но обвиняют их в самоубийстве и хоронят без молитв, как самоубийц, а тело Бориса перекидывают из Архангельского Собора в захудалый Московский Варсонофьевский монастырь. Дочь лишилась чувств, ее пощадили, при входе в Москву Лжедмитрия очень скоро она была им изнасилована и некоторое время он держал ее в качестве наложницы, но по требованию Мнишека приказал постричь в монахини с именем Ольги. Кстати, Борис перед смертью успел принять постриг с именем Боголепа.[7]
Появляется Лжедмитрий, и сразу шокирует москвичей: говорил он с акцентом – уже это исключает, что это был Григорий Отрепьев. Не умел правильно кланяться, правильно прикладываться к иконам, не умел стоять во время обедни (вертелся). Все москвичей в нем раздражает, но главным образом боярскую верхушку. Зато он великолепно танцевал и гарцевал на коне. Смеялся над невежеством москвичей и выражал свое намерение посылать их учиться заграницу и вводить в Москве не монастырские, а светские школы. На этом основании, например, Костомаров считает его предтечей Петра I. Ещё до вступления Самозванца мать царевича Димитрия объявила Борису, что сын ее остался жив и увезен в возке, а кем увезен, те уже умерли. Когда Самозванец вступил, то они встретились и долго рыдали от радости. Потом Самозванец долго рыдал на могиле Ивана Грозного – всё комедия. Мать его как бы признала, но при вступлении на престол Шуйского, отреклась от признания, заявив, что Самозванец угрожал смертию не только ей, но и всей ее родне. Словом, полная безпринципность со всех сторон.
Еще до вступления Самозванца в Москву решено было убрать Патриарха Иова, который наложил клятву на всех изменников царю Борису и Феодору. Его вытащили из алтаря Успенского Собора, заставили снять святительские одежды и в простой рясе, в тележке увезли в Старицкий Спасский монастырь, где он принял когда-то постриг. Он не дал стащить с себя панагию и святительское облачение, снял все сам, и сказал, что “я 19 лет был предстоятелем Русской Церкви, 16 лет Патриархом, но если вы меня не хотите, оставайтесь так”. [Каноничен ли такой уход? – Вполне. 18-е правило Антиохийского собора говорит о невозможности епископу занимать кафедру “по неприятию его народом”; тж. 36-е Апостольское правило: “Аще же епископ не будет принят по злобе народа: он да пребывает епископ, клир же града того да будет отлучен за то, что такового непокорного народа не учили”.] Вместо Иова тут же, без архиерейского Собора, а по предложению нового окружения Лжедмитрия был поставлен новый патриарх. Это был, впрочем, законно поставленный архиерей архиепископ Рязанский Игнатий, грек по национальности, бывший епископ Кипрский, прибывший в 1588 году вместе с патриархом Константинопольским Иеремией и оставшийся в России. Этот Игнатий венчал Лжедмитрия на царство с миропомазанием. После гибели Самозванца он был сведен, заключен в Чудов монастырь, в 1611 году при поляках ему удалось бежать. Умер он в 1640 году в Литве, приняв унию.
Вскоре после вступления Самозванца на престол боярская партия вновь готовит дворцовый переворот. Второй раз Шуйский отрекается от всего и свидетельствует на Лобном месте, что это – Самозванец, а в Угличе похоронен настоящий Димитрий. После убийства Лжедмитрия I (17 мая 1606 год), его сожжения, выстрела его прахом из пушки, боярская партия в одной Москве, без Земского Собора, поставила на престол Вас. Ив. Шуйского – 1 июня 1606 года. А 3 июня 1606 года совершилось перенесение мощей благоверного царевича Димитрия из Углича в Москву.
В самый день перенесения мощей царевича Димитрия – народный бунт, потому что все помнили, что Шуйский клялся недавно, что Димитрий жив, а похоронили попова сына. Кое-как этот бунт удалось успокоить.
7 — 11 июня собор епископов избирает на московскую кафедру святителя Гермогена. Святитель Гермоген действительно принадлежал к числу иереев благоговейных (в Акафисте Божией Матери есть такой стих: Радуйся, похвало иереев благоговейных).
Он начинал с “белого” священства в Казани (мирское имя — Ермолай). И в 1576 году он был тем священником, которому объявила девица и ее мать о явлении ей Божией Матери во сне, когда велено было из земли достать икону Казанской Божией Матери. В 1579 году Гермоген принимает постриг. В 1589 году мы застаем его архиепископом Казани и при установлении патриаршества он был возведён в митрополичий сан.[8] И занимается святительскими трудами.
В 1595 году он содействует обретению мощей святителей Гурия Казанского (скончался в 1563 году) и Варсонофия Тверского (скончался в 1576 году). По его инициативе и благословению Патриарха Иова был установлен особый день (сейчас он утрачен) памяти воинов, погибших при взятии Казани (26 апреля/9 мая) – типа Димитриевской родительской субботы. С 1606 по 1611 год Гермоген занимал Патриаршую кафедру Московскую.
Правление Шуйского и святительство Гермогена происходит в невиданных несчастьях. Главным образом и перенесение мощей царевича Димитрия было вызвано государственной необходимостью, потому что появился слух о “втором” Димитрии, якобы чудесно спасшемся. Мария Нагая опять была привезена на Лобное место и била челом Шуйскому о принятии царства. Каялась всенародно в признании Самозванца сыном.
Тем временем, в августе 1606 года было получено известие, что Димитрия опять не убили, не сожгли и не зарядили пушку, а подменили, а сам он бежал в Польшу. Уже Лжедмитрию II опять без боя будут сдаваться города! Вся северная часть Черниговской области: Белгород, Оскол, Елец; позже Псков, Иван-город, Орешек, Переяславь-Залесский, Суздаль, Ростов, Ярославль, Тверь, то есть весь центр России.
И в это же время появляется еще одна интересная фигура: Иван Болотников. Все мы читали в школьных учебниках, что это был вождь крестьянской войны. Не верьте, вранье. Он был гораздо интересней. Откуда он взялся? В детстве украден татарами, продан туркам. Освобожден венецианцами и некоторое время жил в Венеции. Из Венеции он перебирается в Польшу. Там ему показывают третьего Димитрия, и он действовал в полной уверенности, что работает на пользу законного наследника престола. Этим третьим Димитрием был не кто иной, как Михайло Молчанов – убийца Федора Годунова. Впоследствии он и при Гермогене выступал в качестве парламентария, пока Патриарх не выгнал Молчанова из церкви.
Болотников же самостоятельно, без подсказки, выдвинул идею, которой было суждено пережить столетия: эта идея — “царь и народ”. Что все царевы подданные, и бояре и крестьяне, должны быть равны между собой. Уничтожение сословий и над всеми – царь.
Идее “царь и народ” — без прослойки — было суждено воскреснуть в конце XIX-го — XX-м веке. Эту идею отчасти принимал Достоевский. Ее серьезным адептом и теоретиком был Розанов. И даже царь Николай II, приближая к себе Распутина, этой же идеей вдохновлялся. (В эмиграции – целое направление существовало: “младороссов”).
Некоторое время в войске Болотникова были народные герои: братья Ляпуновы, Захар и Прокопий; также князь Шаховской. Болотников почти беспрепятственно подошел к самой Москве и остановился в селе Коломенском. Только там он был разбит Мих. Вас. Скопиным-Шуйским – племянником царя. Бежал в Калугу, где его не трогали.
Видя серьезность положения, святитель Гермоген вспоминает, что жив и беззаконно лишен патриаршего престола Патриарх Иов. Его привозят из Старицы; он уже ослеп, но слепого ставят в Успенском Соборе (20 февраля 1607 год) и от лица всего народа дьяк читает ему покаянную грамоту во все неправдах, убийствах, изменах и прочих скаредных делах, начиная с 1598 года, то есть со смерти Феодора Ивановича. От лица двух патриархов читают также разрешительную грамоту. Не надо забывать, что он наложил клятву за измену Борису и Феодору, от этой клятвы его просят разрешить. Тогда он ставит непременным условием поднять останки Бориса, его жены и сына и перенести их с честью и с молитвами в Троице-Сергиеву Лавру, где они почивают и поныне. Таким образом, разрешили их от обвинения в самоубийстве, а над Борисом еще раз прочли разрешительную молитву во всех грехах (впрочем, не называя их). Его униженная, опозоренная и оскорбленная дочь, вызванная из Новодевичьего монастыря, провожала останки до Троицы и всю дорогу вопияла Богу об отмщении. Она скончалась только в 1622 году, завещала похоронить себя рядом с отцом, матерью и братом, что и было исполнено.[9]
Что такое всенародное покаяние? Помним, в притче о блудном сыне сказано: человек должен прийти в себя (Лк.15, 11-32). Только тогда блудный сын, питавшийся рожками, наконец решил возвратиться к Отцу. Народ русский в 1607 году ещё не доел своих рожков. Поэтому покаяние за него совершал святитель Гермоген Московский (как и бескровная жертва совершается с молитвой “о людских неведениях”).
Когда в Успенском Соборе совершался этот покаянный чин, Москва волновалась и выкрикивала второго Самозванца. Главный результат этого церковного акта: святительский подвиг Патриарха Гермогена, каковой подвиг только впоследствии мог прорасти и дать плоды в душах русских людей.
Патриарх Иов скончался в Старице в том же 1607 году 19 июня. В это время тем же летом проявился целый отряд самозванцев, но больше на Украине. Петр Федорович – небывалый “сын” царя Федора Иоановича – это бурлак Илейка. Потом он соединился с Болотниковым. Сам Болотников кончил так: засел в Туле, но один из умельцев в войсках Шуйского придумал запрудить реку Упу. Когда вода полилась по улицам Тулы, осажденные сдались. Болотникову обещали пощаду, но не выполнили: его ослепили, потом утопили, а названного “Петра” повесили.
Шуйский, вступая на престол, дал клятву не казнить бояр без боярского приговора. Поэтому были пощажены находившиеся в войсках Болотникова князья Телятевский и Шаховской.
Еще один самозванец: царевич Август – “сын” Ивана Грозного от четвертой жены Анны Колтовской, еще живущей. Ее от комедии избавили, потому что он возник в Астрахани и до Москвы не дошел. Там же в Астрахани: “царевич” Лаврентий – “сын” Ивана Ивановича, и на Украине 8 сыновей царя Феодора.
Наконец, долгожданный, спасшийся Димитрий[10] проявился в российских пределах весной 1608 года. С ним казаки, в основном запорожские и польская вольница: люди, имеющие оружие и коней. В июле 1608 года он доходит до Москвы. Стоит лагерем в селе Тушине. Но тут Марина и Мнишек присоединяются к этому самозванцу: Марина признает своего “мужа”, а Мнишек “зятя”. Семейная жизнь и рожденный сын Иван ей достались с Тушинским вором.
Марина Мнишек: летопись при первых Романовых ее именует “Маринкой, безбожницей, еретицей”. Одна из малых башен Кремля называется “Маринкиной башней”. Впоследствии Пушкин много сделал для ее романтической реабилитации. Кто она была? Нечего и говорить, что она была героическая женщина. Но то, что в советском просторечии называлось — “партизанка”. Она уходила из немыслимых засад в сопровождении буквально 5-6 человек. Она великолепно и неутомимо скакала на конях, владела 4-мя видами оружия. Поймать ее было невозможно. В конце концов ее выдали ее же сообщники вместе с ее верным спутником Заруцким уже после убийства Лжедмитрия II. Героизм ее был еще в том, что при убийстве Лжедмитрия I ее пощадили, надеясь, что она вернется к отцу и матери в Польшу. Она отказалась: “Лучше я здесь приму смерть”. Когда ее выдали связанной, ее заключили в Кремль в “Маринкину башню”, а при размене пленных в 1619 году по Деулинскому перемирию объявили, что она умерла от болезней и тоски по воле.
И Лжедмитрий I и Лжедмитрий II “ласкают” Романовых. Призывают постриженного Филарета (Романова) из монастыря в Москву, и в лагере Тушинского вора его даже нарекают Патриархом при жизни Гермогена. К счастью, хотя он и поминал Тушинского Вора на Литургии под именем Димитрия, он от Гермогена не отрекался. Впоследствии его в числе большой боярской делегации отправили в Польшу приглашать на царство королевича Владислава – сына польского короля Сигизмунда III.
Шуйского свела другая боярская партия во главе с Захаром Ляпуновым; потребовали, чтобы он положил царский посох. Через три дня его насильно постригли в Чудовом монастыре. Патриарх Гермоген протестовал против такого беззакония, но заметим: на чудовских иеромонахов, которые совершали постриг, он не наложил никаких святительских прещений.
Именно в это время стало наконец ясно, что такое для страны Патриарх и церковная власть. В сущности, очень медленно, начиная с 1611 года, пробивается сознание национального единства и исповедание: “у нас Патриарх – начальный человек”. Какие бы ни были цари, но на Патриарха всегда нужно оглядываться.
Последнее имя, которое спасло Россию: имя прп. Сергия Радонежского. Игуменом Троице-Сергиевого монастыря в это время был прп. Дионисий Радонежский. В его канцелярии целая бригада борзописцев писала воззвания “От преподобного Сергия”, где призывали русский народ встать за веру. Перед агитацией Минина именно в Нижнем Новгороде они явился во сне нескольким благочестивым людям сразу и предупредил их, “чту идет грамота и что в ней написано, то исполните”.
В то время, когда святитель Гермоген был под стражей в Чудовом монастыре, пришло известие, что новое ополчение собирается в Нижнем. От Гермогена потребовали, чтобы он своей особой грамотой наложил клятву на это новое ополчение. Он решительно отказался, но объявил им свое первосвятительское благословение. И ополчение Минина и Пожарского шло к Москве с Казанской иконой Божией Матери. Взятие Москвы совершилось в октябре 1612 года (22 октября – празднование Казанской иконы Божией Матери), когда святителя Гермогена уже не было в живых (+17 февраля 1612 г.).
[1] Заметим, что никого вокруг нету: мать где-то, а дядья разошлись по гостьям обедать. Царевич с утра чувствовал себя плохо, но обедню простоял.
[2] Во время допросов пыток не было. Царь Феодор Иоаннович был человеком весьма добросердечным.
[3] Потом таких “самозванцев”, кроме Лжедмитрия I, насчитывается еще 13 человек.
[4] Военной помощи от Сигизмунда Самозванец тогда не получил.
[5] Наше, современное время, по сравнению с XVII веком – это “тишь и гладь да Божья благодать”. Тогда было гораздо хуже. Например, современный “самозванец” – Гога (внук Владимира Кирилловича, Георгий) – кому он нужен?
[6] Эта плененная святыня второй раз была пленена в XX веке – в 20-м году ее перенесли в Крым Врангелю. Далее была вывезена в эмиграцию. Ее же поднимало 9 светских дам, чтобы воспрепятствовать бесчинствующему Храповицкому удалиться на Афон.
[7] Как говорил Ф. И. Тютчев: “До Петра история России – сплошная панихида, после Петра — сплошное уголовное дело”.
[8] При установлении на Руси Патриаршества 4 кафедры получили митрополичье достоинство.
[9] Когда В. М. Еремина делала акты о состоянии зданий Лавры, Усыпальницу Годуновых обследовали только внешне.
[10] Будущий “Тушинский вор”.